Седьмая принцесса (сборник)

— И у моих Мэри и Китти! — воскликнул третий. Тут зашумели все, потому что почти у каждого были дочки, а у дочек одна радость — встретить новолуние на горе Кейбн.

Джон Мальтмен обратился к самому надёжному советчику, который досконально изучил дело:

— Как думаешь, есть у нас законное право?

— Ну, от силы — полправа, — ответил тот. — Вряд ли удастся вам переупрямить лорда. Лучше бы с ним договориться.

— Мы на его тропинки не позаримся, — поклялся толстяк Джон Мальтмен. — Будем бороться до конца.

Обе стороны ждали новых шагов противника. Но в глубине души крестьяне понимали, что в конце концов потерпят поражение, а лорд был уверен в победе. Настолько уверен, что даже заказал кирпич для фабрики, но строительство не начинал — боялся, что люди в гневе разорят его владения и спалят стога в поле. Он лишь огородил вершину горы Кейбн забором из колючей проволоки и нанял сторожа отгонять народ. Крестьяне ломали забор, перелезали через него, пролезали под ним. Сторож не мог поспеть всюду, и многие умудрялись перейти через гору прямо у него под носом.

Однажды вечером, как раз перед новолунием, Эллен Мальтмен пошла в лес, чтобы выплакаться. Она была лучшей прыгуньей во всей округе, но и несчастнее неё на свете никого не было — ведь на вершине горы Кейбн прыгать ей уже не придётся! Оттого-то она и плакала в темноте, но вдруг почувствовала на плече чужую руку. Рядом раздался голос:

— Что ты плачешь, милая? Никак беда стряслась? Так не годится.

Голос был похож на шелест опадающей листвы, такой же мягкий и шуршащий. Но очень добрый. И Эллен перестала плакать и сказала:

— Беда стряслась, да такая большая, что ничем здесь не помочь, остаётся только плакать.

— Зачем же, милая? — прошелестел голос. — Лучше попрыгай «Беды — Наутёк».

Тут Эллен снова разрыдалась:

— Я уже никогда-никогда не буду прыгать, — всхлипывала она. — Если в новолуние мне не прыгать на горе Кейбн, мне уже не прыгать никогда.

— Отчего же тебе не прыгать в новолуние? — спросил голос.

И Эллен рассказала всё.

После недолгого молчания из темноты вновь раздался голос:

— Если запретить детям прыгать на горе Кейбн, для них это будет хуже смерти. Такого просто нельзя допустить! Как тебя зовут?

— Эллен Мальтмен. Я так люблю прыгать со скакалкой — всех, могу обскакать. Говорят, я прыгаю ой-ё-ёй как здорово.

— Ах, вот даже как, — прошелестел голос. — Знаешь, Эллен, беги-ка ты домой и передай вот что. Надо пойти к этому лорду и предложить: пусть, мол, строит на горе Кейбн, но прежде пусть сломает забор и разрешит всем, кто там когда-то прыгал, попрыгать по очереди при молодой луне. Запомни, Эллен, — всем! И когда последняя прыгунья прыгнет в последний раз, пусть он закладывает первый камень. Это должно быть записано на бумаге и скреплено подписью и печатью.

— Но как же так?! — изумилась Эллен.

— Ни о чём не спрашивай, детка, делай, как я говорю, — шелестящий голос звучал так убедительно, что Эллен больше не спорила. Она бегом бросилась в деревню и рассказала обо всём.

Сперва никто не мог взять в толк, что к чему, а когда в конце концов разобрались, то всё-таки спросили:

— А какой в этом прок?

Но Эллен настаивала, она говорила так же убедительно, как та старушка в лесу, и вопреки здравому смыслу люди стали подумывать:

— А может, она права?

Короче говоря, на следующий день лорду отправили послание.

Лорд сперва глазам своим не поверил. А потом стал радостно потирать руки и потешаться над глупостью крестьян.

— Хорош договор! — усмехался он. — Мне достанется и гора, и тропинка в придачу. Пусть себе устраивают праздник, но как только он закончится, вознесутся вверх мои фабрики.

Документ был составлен, подписан обеими сторонами в присутствии свидетелей и скреплён печатью. Лорд пригласил друзей подняться с ним в новолуние на гору Кейбн, чтобы насладиться зрелищем.

А зрелище и вправду было незабываемым. На вершине собрались со скакалками все деревенские девочки, от мала до велика, самые маленькие ещё и ходить-то толком не умели, а старшие уже начали делать взрослые причёски. Были здесь и девушки, и молодые мамаши; даже солидные матроны пришли со своими скакалками. Разве не прыгали и они на горе, когда были детьми? А в бумаге записано: «Разрешить всем…» Были здесь и гости, не видимые простым глазом: Эндель-Брендель и его колдовское племя, Свинцовые Пяточки, Блошиные Ножки и все-все-все феи собрались здесь, чтобы горящими глазами следить за последним праздником на любимой земле.

И вот начали прыгать. Сначала малышки. Они прыгали разочек-другой, потом спотыкались и выходили из круга. Лорд с друзьями громко потешались над забавными и жалкими попытками этих созданий. В другое время крестьяне и сами бы повеселились вдоволь. Но сегодня им было не до смеха. Их глаза горели тем же огнём, что пылал в глазах фей. После малышей стали прыгать, соблюдая очередь: сперва — кто помладше, потом — кто постарше. И чем старше была прыгунья, тем лучше она прыгала. Когда в круг вышли школьники, лорд промолвил нетерпеливо:

— Похоже, это может затянуться.