Седьмая центурия. Часть первая (СИ)

Реальность вокруг не изменилась - те же картонные коробки, то же ароматное пальто PR-аса Стржемббельса, те же поднявшиеся до рассвета бомжи, деловито потрошащие не то ворон, не то галок, угодивших за ночь в расставленные по окрестным газонам силки. И те же черти, вкачавшие в мочевой пузырь два океана, и вкачивающие следом океан третий - Индийский.

Путтипут восстал во весь рост, как герой в финальном кадре фильма "Подвиг разведчика". И крикнул клошарам:

- Эй, шваль, wo ist die сортир? (Эй, лошадь, во ист ди выходить?)

- Que veut-il, cette alboche? (Чего хочет этот фриц?) - не поняли клошары. - Ah! Il veut couler un bronze. P"tin! (А! Он хочет отлить бронзу. Бля!)

- Аh! Ton petit Jesus veaut pleurer! (А! Твой исусик хочет плакать!) - догадалась участливая атаманша клошаров. И махнула на реку: - Chichemanes lа-bas! (Отливальня там!)

Терпеть дальше Путтипут не мог. Следуя завету Гай Германика Калигулы "Mundus erit explodere, non vesicam" - "Пусть лопнет мир, а не мой пузырь", он вприпрыжку, с ноги на ногу, доскакал до парапета, кряхтя взобрался на него, спустил портки, исподнее, и принялся отливать. Радуясь облегчению, он запел неофициальный гимн Дурдониса:

Не-е ва-ляй ду-ра-ка А-мерика,

Не аби-дим, КАМУ ГА-ВА-РЯ-АТ!

Ат-давай-ка земли-цу А-ля-са-ачку,

Ат-да-вай-ка радимую ВЗАД!

Тут он заметил торчащий из воды плакат:

ПРЕКРАТИТЕ ПИСАТЬ В РЕКУ,

МЫ В НЕЙ ЖИВЁМ!

- Врёте! - не поверил Путтипут, опустил веки и продолжил напевать:

Тё-омны у-ли-цы, девки у-умницы...

Дальше он забыл, и перескочил к припеву:

Ба-ня, ба-бы, гар-монь, да ла-сось!

Да чёрная икра...

Ya, ya! Kemska volost!

Снизу, от самой воды донёсся тонкий голосок:

- Мачо! Ты не на одну писай! Давай, на всех помахивай!

От неожиданности Путтипут едва не рухнул с парапета в реку. Свободной рукой он протёр один глаз: под ним собралась огромная стая русалок, изготовившихся к прыжку - они скалили зубы и тянули когтистые бледные пальцы к его причинному месту.

- М-М-М-М...- в ужасе замычал Путтипут.

Русалки только и ждали его смятения, и стали вылетать из воды одна за другой, целясь ухватить за лингам.

- М-МА-А-А!!! - в ужасе заорал Путтипут.

- Кузькина Мать с таабой, сынок! - услыхал он за спиной. - Не бои-ись!

На парапет рядом с ним неуклюже вскарабкалась Секс-машина Судного Дня.

- Дааписывай, сынок, спаакойна! Хыть адна макраахвостка дёрнеца - всем хвасты разом паатшибааю!

Путтипут приосанился, строго пообещал речным девам "Ай"л би бэк", и принялся дописывать. Кузькина мать простёрла одну длань ему на плечо, другою дланью задрала себе подол спереди, и спросила обитательниц Сены:

- Пра "тяжёлую" воду слыхаали? Изаатопы в'даарода - тритий, там, дейтерий, каароче...

И тоже принялась, стоя, добавлять жидкости в Сену.

Русалки вдруг забеспокоились и, оглядываясь в сторону противоположного берега, стали одна за другой поспешно скрываться в чёрной глубине. С той стороны по воде, яко по суху, приближался странный субъект.

Секс-машина Судного Дня поправила на носу очки, сощурившись, пригляделась, и вспомнила:

- Каагда нас сюда заабрасывали, мы на той старане речки балаган видаали, типа шапито. "Цирк дю Солей" называется. Акробат, может, йихний какой заблудился...

Когда водоходец приблизился, Путтипут разглядел, что одет он в светло-коричневую пижаму, в какие в гуманоидариуме имени Сербского наряжают пленных инопланетян. На нагрудном кармане пижамного жакета красовалась свежая нашивка с изображением кролика. Путтипут возмутился разгильдяйству и халатности руководства гуманоидариума, допускающего подобные выходы подопытных гуманоидов за периметр спецучреждения, и такое вот беспризорное хождение-брождение по Гейропе. Не переставая писать в реку, он окликнул бродягу:

- КТО ТАКОВ?

Водоходец отвечал негромко:

- Йешу ха-Ноцри, Жезю-Крист, Йезус Крыстос, Хэсус Кристо, Ешуа Машиах, Эль Маси Хайеси, Йесу Тиду, Йесу Кирисуто, Хазрети Иса, Джизас Крайст... Можно звать просто - Иса Юсуфович, сын Марьям.

- ФАМИЛИЯ?!

- Богов.

"Либо у меня глюки, либо - Второе пришествие! - рассудил про себя Путтипут. - Клонировали-таки его ссаные бельгийцы!"

Ущипнув себя за нос ещё, он решил задать проверочный вопрос: "Начнёт вокруг-да-около - самозванец".

- А скажи, Юсуфыч, кто я?

- Тень своих снов, - отвечал водоходец. - Отражение своих выдумок.

"Ну, допустим... - с обидою подумал Путтипут. - Спрошу-ка лучше о моём недуге..."

Не успел он устно сформулировать вопрос, как гуманоид в пижаме объявил:

- Голландская болезнь в тяжёлой форме. Чтоб излечиться, надо поме...

- ТЫ ДОКТОР, ЧТО ЛИ?! - заорал, перебивая, Путтипут. - ЧТО ТЫ В ЭТОМ СМЫСЛИШЬ?!

И, продолжая писать в Сену, задал водоходцу вопрос с подвохом:

- Скажи: сколько бабок, по версии "Forbs", я уже наскирдовал?

Путтипут знал, что "Forbes" сознательно исключает из своего списка диктаторов, узурпаторов и членов царских семей, приобретших состояние исключительно в результате присасывания к кормилу власти или к трубе национального достояния, что, в принципе, однохренственно.

Иса Юсуфович не стал называть неопубликованных в "Forbes" цифр, а ответил уклончиво: