Седьмая вода

Всю дорогу я размышлял о том, куда же определить Василису. Самым простым было бы, конечно, отправить в Краснодар в центр к Марине и приставить свою охрану. Я заметил, что и собственная безопасность там неплохо поставлена, плюс еще наши люди, и можно по поводу наших женщин расслабиться. Но, если, вчера попрощавшись, сегодня Василиса вернется — это моментально вызовет беспокойство у Марины. У нее ведь инсульт, а не потеря памяти или слабоумие, и понять, что все плохо, ей труда не составит. Так что если мы и поедем в Краснодар, то, как и собирались, только через несколько дней. Так, что остается? В Москву к Кириллу? Она откажется, это к бабке не ходи, да и мне эта мысль как серпом по одному месту. Запереть с охраной в гостинице? Большинство отелей частные, и не все владельцы будут в восторге от таких постояльцев, когда поймут, что к чему. Да и к тому же эта фигня хорошо работает при условии анонимности, а об этом в нашем городе суперскоростных сплетен только мечтать. И, зная Васькин характер, могу точно сказать — она взбесится просто сидеть в четырех стенах, да еще под охраной. Наверняка тут же припомнит все старые обиды и ограничения, связанные со мной. Но что тогда? Нужно всего несколько дней, но проблема в том, что они могут стать крахом всему, чего добился, если Люсина выходка и так им еще не стала. Жизнь, вот ты все-таки редкая су… стервозная особа, короче.

Сейчас бы мне и на шаг от Васьки не отходить, убеждая всеми доступными способами, что я ей просто необходим, приучая к себе, окружая и пропитывая собой. Так, чтобы глаза открывала по утрам и сама не понимала, как же могла без меня. Я знаю, что хочу до фига и сразу, но с тем, что ничего похожего на обычную умеренность меня с ней не устроит, уже смирился. К тому же и безумно ревнивую скотину, которой повсюду мерещились враги и захватчики в любом, у кого есть яйца, никто пока во мне не дезактивировал. И при этом мне как никогда нужно развязать руки и держаться на расстоянии ради того, чтобы сберечь ее. Как ни боролся с собой, но смачно зевнул, ощущая, как в голове все ускоряется приятное навязчивое кружение, будто я каким-то макаром попал на карусель, причем без возможности слезть с нее по собственному желанию.

— Шеф, мы же не лохи вчерашние, — почти с обидой ответил мне Лешка. — Но тебе реально нужно отлежаться. Да и девушке отдых не помешает. Не в офисе же вас по диванам раскладывать. В гостинице номер снимать и всей толпой с оружием заселяться — только лишнее внимание привлекать.

Да, он тоже это прекрасно понимал. Он понимает, я понимаю, все мы все понимаем, вот только в башке ни одной идеи, и мозги стремительно превращаются в вату. Челюсти снова свело от того, что сдерживал зевоту.

— Плохо это, — бурчал, почти отключаясь и даже уже мало соображая, почему плохо. — Надо что-то придумать.

— Сень, ничего с нами за несколько часов не случится, — наконец подала голос Василиса. — Ты выспишься, а потом мы подумаем, как быть.

Я прищурил один глаз, стараясь сфокусироваться на ее лице, чтобы понять, оттаяла она хоть немного после нашего катастрофичного посещения больницы или нет. «Мы» ведь можно принять за хороший признак, да? Или, может, у меня просто глюк, и я выдаю желаемое за действительное, и ее голос звучит мягко и почти ласково только в моем, щедро сдобренном обезболивающим, воображении? А на самом деле моя заноза только и дожидается момента, пока я засну, чтобы придушить меня. Яркая картинка, как Васька наваливается на меня всей своей хрупкой фигуркой, пытаясь прикончить, необычайно четко нарисовалась в голове, и я фыркнул от ее комичности. Как она бы это сделала? Прижимаясь при этом повсюду и ерзая на мне, обхватывая своими тонкими пальцами шею и забавно хмурясь от натуги? Че-е-ерт, да меня действительно плющит так, как будто я налакался до поросячьего визга.

— Се-е-ень, — протянул я, абсолютно опьяненный звуком ее голоса. — Знаешь, как я тащусь, когда ты так меня называешь? Боже, меня реально прет от тебя, и ничего уже с этим не поделать.

Краем сознания уловил, как хмыкнули мужики впереди, и где-то проскользнула мыслишка, что еще пожалею о своем развязавшемся от лекарств языке. Но в данный момент было вообще плевать, и единственный, кого я видел и хотел ощущать как можно ближе, это моя извечная мучительница, моя огненная вкусняшка в толстой-толстой ледяной глазури.

Окончательно оборзев и наплевав на все, я подался вперед и наглым образом уложил свою отключающуюся голову ей на колени. Чуть помешкав, Василиса все же провела по моим волосам пальцами, и состояние кайфа стало завершенным.

— А ты бы хотел что-то сделать? — если Василиса и была против моего нахального вторжения в ее личное пространство, то ничего не сказала, и поэтому я потерся об нее как обдолбанный кот, только что не мурлыкая на всю машину.