Седьмая вода

— Тебе, может, помочь? — кивнул я на растения, опуская свою спортивную сумку на дорожку.

— Нет, — покачал он головой. — Боюсь, тогда ущерб точно будет фатальным, — едва заметно улыбнулся он. — Марина нам тогда головы поотрывает.

— Это к бабке не ходи. Тогда пошли, чаю попьем?

Он кивнул и выбрался из клумбы. А я шел позади него, думая о том, что не замечал за ним раньше привычки так сутулиться.

ГЛАВА 15

Василиса.

Не знаю, сколько я оставалась на берегу вдали от всех. Ходила, а точнее уж, металась туда-сюда, стараясь просто сосредоточиться на том, как оседает гнев внутри и успокаивается дыхание, будто подстраиваясь под мерный звук накатывающих волн. Вопрошать себя и космос, ну почему все так, а не иначе, — больше не было желания. Похоже, Арсений из тех, кто никогда не меняется, по крайней мере, во всем, что хоть как-то касается меня. Может, для всех окружающих он и оброс толстым слоем цивилизованности и адекватности. Может, и сам в это верит. Что-то же он пытался мне сказать и вчера вечером, и сегодня утром. Даже извинялся за прошлое в своей неповторимой манере. Но в его случае извиниться вовсе не означает измениться. И то, что произошло только что, — подтверждение этому на все сто процентов. Очевидно, что совершеннейшей глупостью с моей стороны было надеяться, что у нас с ним получится выстроить сколько-нибудь вменяемые отношения, без постоянного наслоения теней из прошлого. Ни черта из этого не выйдет! Единственное, что между нами должно быть — это постоянное безопасное расстояние. Вот и все тебе отношения и разговоры. Разумом это все понималось абсолютно четко, вот только в глубине груди что-то противно ныло. Монотонно, вроде уже и обыденно за все эти годы. Такая боль, к которой привыкаешь, которая уже неотъемлемая часть тебя, но, хоть сто лет пройди, болью она от этого быть не перестанет и не исчезнет. Сначала о возвращении в общую тусовку и думать не могла. При мысли подойти и посмотреть в глаза всем этим замечательным людям после того, чему они стали свидетелями…

Я глядела на всю компанию издали. Интересно, Рыж и Геша уже обсудили со всеми произошедшее? Какие выводы все сделали? Нет, не хочу я опять об этом! Иначе единственное желание, которое возникает — это развернуться и идти без остановки. Во всех ситуациях раньше я выбирала одиночество и переваривание чего бы то ни было в себе. До появления в моей жизни Кирюши моей реакцией всегда было уйти, сбежать — на пустынный берег, закрыться в своей комнате, просто отойти подальше, становясь для всех невидимкой. Но раз я решила меняться, то больше так поступать не следует. Неважно, до какой невыносимой степени мне некомфортно сейчас будет вернуться, я все равно это сделаю. В конце концов, мне надо как-то отсюда уехать. Стало тоскливо от мысли, что больше не выйдет погрузиться в чудесную атмосферу, окружающую этих людей, как искрящийся радужный шар, заражающий своей легкостью и теплом все и всех. Но… не знаю, как так вышло, что Арсений стал частью этого, однако факт остается фактом. Это его друзья, его мир. И если нам в одном пространстве никак не ужиться, то уйти придется мне. Вряд ли эти замечательные люди потерпят повторение сегодняшних событий. И какое им дело, кто прав, а кто виноват. Тут все просто. Арсений свой. Я — нет.

Я пошла к остальным, преодолевая собственное внутреннее сопротивление, словно оно било порывами ураганного ветра в лицо. Однако, когда подошла, никто не смотрел на меня косо, не донимал вопросами.

— Нет, ну ты так со своими прогулками голодной останешься, Русалыч! — тут же напустилась на меня Леся. — Тут же все после каталки, как оголодавшая стая пираний. Сточат и посуды не оставят! Я тебе еле отвоевала всего понемногу.

Она сунула мне в руки тарелку. Я уже было открыла рот сказать, что не голодна, но тут мой желудок взбунтовался, напоминая, что толком в нем сегодня ничего и не было, и громко возвестил об этом окружающих. Народ дружно заржал, кто-то сказал «наш человек», и мое смущение от такого самовольства организма растаяло.

Мне казалось, что я из-за своих переживаний и вкуса-то еды не почувствую, но как бы не так. Уже через минуту я уплетала и плов, и рагу, и лавашики так, что в самом прямом смысле за ушами трещало. Вот и понимаешь после этого людей, которые стрессы заедают. Не знаю — из-за свежего воздуха или из-за нервотрепки, но аппетит у меня открылся просто зверский. И на душе как-то отлегло, и все на краткий момент показалось не таким уж мрачным и неразрешимым. Как мало, однако, иногда нужно для если уж не счастья, то хотя бы спокойствия.

Но когда возле стола появился Геша, пропадавший до этого непонятно где, все мое спокойствие рассеялось. Парень смотрел на меня так, что было понятно — он намерен получить хоть какие-то объяснения случившемуся на берегу. Вот только я не уверена, что хочу их давать. Я напряглась, наблюдая, как он, вроде поддерживая непринужденную беседу, постепенно обходит стол, приближаясь ко мне. Вздохнув, отставила уже почти пустую тарелку, гоняя в голове возможные ответы.