Седьмое небо

– Ага! Ментов и панков! Тот ещё чердачок всякой волшебной шушеры, призраков и теней прошлого, поверь мне! уж я там хлебнул один раз! – хохотнул Николай Борисович и поставил миску с куском мяса на торпедо, под струи тёплого воздуха из обдува, чтобы разморозить побыстрее. – Да ладно, чего ты вперёд тягача бежишь! Бешенной собаке семь вёрст – не круг! Растаможиться бы сначала! а там посмотрим… Ладно, чего горевать, давай накатим лучше по одной для аппетита!

Он ловко свернул пробочку с бутылки водки, выудил с верхнего бардачка два пластиковых стаканчика и налил в них по чуть-чуть, Борис Николаевич отложил в сторону нож и картошку, вытер руки бумажным полотенцем и принял предложенный напарником стакан.

– Ну, вздрогнули! – шумно выдохнул Николай Борисович и одним махом отправил содержимое стаканчика себе внутрь, Борис Николаевич последовал его примеру: водка растеклась внутри приятным теплом, особенно приятным под завывание ветра снаружи и мерный, успокаивающий гул автономки, исправно дарящей тепло. Дальнобойщики молча принялись за приготовление ужина и вскоре кабину наполнили приятные и аппетитные запахи.

– Между первой и второй – перерывчик не большой, – с этими словами Николай Борисович наполнил стаканчики до краёв по новой; они выпили, благо ужин был уже готов, и закусили картошечкой с рыбкой. – Эх, хорошо! – крякнул Николай Борисович, стуча воблой о колено и спустя минуту ровно, добавил: – Устал я чего-то, Николаич!

– Конечно, так занесло! Дороги совсем не чистят, черти! – отозвался Борис Николаевич. – Не дорога, а сплошное мучение!

– Про чертей, это ты верно подметил! – усмехнулся Николай Борисович и приоткрыв шторку, взглянул в глаза метели, бьющейся в окно.

– Интересно, что там у нас в фурах?.. Неужто такой секрет, что нам и не сказали! – поедая рыбку, покачал головой Борис Николаевич.

Напарник повернулся к нему и пожал плечами:

– Не такой уж и секрет: Счастье везём, как всегда! Чего тут интересного! Наливай! – Выпили, захрустели картошкой да рыбкой, маринованными огурчиками.

– Счастье – это понятно! Но что такое это Счастье?.. Вот в чём вопрос! Ведь для каждого оно разное, своё, как не крути! Верно?! – после некоторого молчания, посмотрел на извечного своего напарника Борис Николаевич.

Николай Борисович тяжко вздохнул и кивнул:

– Верно, – подумав, он добавил: – Меньше знаешь – крепче спишь, Боря! Наливай!

Выпили ещё по одной, включили «Дорожное радио»: приятный женский голос, полный грусти и тоски по любимому, пел что-то о том, как чьи-то усталые глаза всю жизнь глядятся в ночь. Заварили чаю, приготовили бутерброды.

– Домой чего-то охота! – вздохнул Борис Николаевич, глядя в окно, он закурил папироску и, закинув ноги на торпедо, откинул спинку кресла.

– Охота! – согласился Николай Борисович, наливая себе чай. – Вот закончим рейс, разгрузимся – и до дома, до хаты! В баньку сходим, отоспимся под боками суженых! – усмехнулся он и налил ещё водки. – Вот оно Счастье, Николаич! И вот оно! – указал он на полные стаканы. – Давай, будь здоров! За Счастье!

ВТОРОЕ НЕБО

…Яркий свет рассеялся и померк в алых линиях огненных рек, спускающихся с гор, что частоколом возвышались вокруг. Здесь всё было так же, как и на предыдущем уровне, только наоборот. Та же Косая Башня, наклонённая под своим неподъёмным грузом, то же мутно-серое марево вместо небес. Только льда и промозглого холода не было, зато нестерпимый жар окутывал здешнее пространство плавлеными сгустками кислого кислорода и жидкими камнями, алеющими кровавыми слезами тех, кто попал сюда, заблудившись однажды. Пахло горелым, и серые тучи пепла и жирной гари застилали горизонты туманами. Семеричный так и сжимал свои искривлённые мечи, на лезвиях которых мелькали отблески местных пожаров, иногда в этих отблесках можно было рассмотреть искривлённые адскими муками тени корчащихся на углях душ. Друзья смотрели на наклонившуюся башню и не верили своим глазам.

Зеркальность.

– Дом Неназываемого? – покосился на друзей Троль.

Семеричный пожал плечами.