Седьмой читатель

Четвертый брат Чжу обрадовался и вызвался сбегать за алкоголем. Фан Му на мгновение замешкался, но последнее время выдалось очень напряженным, а ему хотелось расслабиться, и он тоже с радостью откликнулся на приглашение.

У Хань оглядел всех, вдруг достал из-под подушки конверт, вытащил из него купюру в сто юаней и протянул ее Чжу.

– Сегодня я угощаю. Четвертый брат, купи побольше вкусной еды.

Тот удивился. Вчера один из спонсоров лично передал конверт У Ханю. Все знали, что материальное положение Третьего брата весьма стесненное. Кроме того, стипендию нельзя тратить на выпивку. Поэтому Четвертый брат долго отнекивался. Соседи упорно отказывались, и У Хань пошел вместе с Четвертым братом, чтобы самому что-то купить.

Фан Му посмотрел на Ван Цзяня и с улыбкой сказал:

– Есть повод для радости?

Тот зажег сигарету:

– Да не особо, просто хочу выпить.

С сигаретой во рту он с интересом осмотрел комнату, даже взял в руки гитару Пятого брата и несколько раз тренькнул на ней.

– Хорошо у вас! Вот так и должна выглядеть комната парней.

– Неплохо, да? – Фан Му посмотрел на разбросанные повсюду кроссовки и носки. – Боюсь, у нас тут самый крутой свинарник во всем втором корпусе.

– Это лучше, чем мое прежнее общежитие; стерильно, как в больнице, – пробурчал Ван Цзянь с сигаретой во рту. – Ты же сам видел. Кучка бездушных придурков.

Фан Му внезапно понял причину, по которой Ван Цзянь не дружит ни с кем в своей группе. Этому отщепенцу было очень трудно прижиться в коллективе. Тем более что в его кругу не наблюдалось дружбы и тепла – скорее соперничество и вражда.

Вскоре вернулись У Хань и Четвертый брат с большими сумками. У Хань расстарался не на шутку – купил не только пиво, но и бекон, консервы, сосиски, соленья и сигареты. Вероятно, все это было в честь Ван Цзяня.

Они быстро накрыли на стол. У Хань на всякий случай достал пару свечей.

После нескольких бокалов пива атмосфера оживилась, и все принялись непринужденно болтать. Ван Цзянь раздухарился и говорил гораздо больше обычного. Однако разговор весь вечер крутился вокруг базовой группы, и он все время ругался.

У Хань тоже находился в приподнятом настроении, постоянно подливая всем пива и подкладывая еду, как будто был хозяином. Фан Му посмотрел на стол, ломившийся от съестного, прикинул в уме и воскликнул:

– Наверное, ты здорово потратился, Третий брат!

У Хань махнул рукой:

– Неважно; главное, что все довольны.

– Ты не особо богат… Я тоже внесу свою лепту. – Фан Му потянулся за кошельком.

– Ты меня не уважаешь! – У Хань перехватил руку Фан Му: – Я же сказал, что угощаю, так что не встревай.

Фан Му почувствовал, что Третий брат, похоже, действительно сердится, поэтому не стал настаивать.

Около одиннадцати в комнату заглянул Старший брат. Четвертый брат поприветствовал его и предложил выпить, но тот покачал головой и отказался. Затем он зашагал взад-вперед по комнате, время от времени поглядывая на Фан Му и остальных, словно собираясь что-то сказать. Фан Му велел ему говорить, что там у него накипело. Старший брат долго мялся, а потом заявил, что боится спать один в комнате 351 и хочет вернуться в старую комнату. Ван Цзянь рассмеялся и убрал свои вещи с кровати Старшего брата, не забыв пару раз подколоть его:

– Ну я же тебе говорил, что у тебя кишка тонка!

Остальные тоже подшучивали над ним. Старший брат стыдливо забрался под одеяло и умолк.

Через несколько минут свет внезапно погас. Все хором принялись кричать и ругаться, и У Хань зажег свечи. Тусклый свет немного осветил комнату. В колеблющемся пламени лица молодых людей словно постоянно менялись.

Ван Цзянь уже выпил слишком много, и его лицо покраснело, как вареная креветка. Он щурил глаза и с трудом закидывал в рот арахис, бормоча, как старик:

– Думаете, в базовую группу так легко попасть? Нужны не только способности, но и упорство!

Фан Му притопнул ногой, намекая на то, что Старший брат еще не спит. Но Ван Цзяню было все равно, и он продолжал тараторить как одержимый:

– Твою мать, я чертовски презираю таких людей. Ты что, думаешь – хоть и учишься сейчас на третьем курсе, получишь степень магистра, если поступишь и продержишься год или около того? Мы, блин, бьемся четыре года! Вы, парни, весело проводите время, играете в игры, знакомитесь с девчонками, а мы что делаем? Учимся! И больше ничего. Вы, ребята, думаете, что это нормально, если ты провалил экзамен и можешь просто пересдать его в следующем году. А у нас что? Я сдал все гребаные экзамены, но меня все равно выгнали!

Он вдруг широко распахнул красные глаза и оглядел лица собравшихся.

– Выгнали? Да хрен вам! И не мечтайте. Рано или поздно я вернусь! Я покажу всем, какой я, Ван Цзянь… – Он вдруг сделал паузу, словно пытаясь подобрать слово, которое лучше всего описывало бы его величие, и наконец, задыхаясь, выплюнул: – Способный!

Старший брат шумно перевернулся на кровати. Ван Цзянь, хохотнув, ткнул в него пальцем, открыл рот, но слов не последовало – лишь слезы покатились по щекам. Сразу же после этого он рухнул навзничь на кровать.