Седьмой этаж, годы 1-3

 — Я и раньше хотел… Лин, всё было совсем непросто…, — растерялся он. — Тогда, летом… Ты же знаешь мою мать. Я после первого курса сразу хотел перевестись, как мы с тобой договаривались, и возможность была, но она мне такой скандал устроила. Она настояла, чтоб я остался в своём институте и жил у родственников.

 Лин жутко разозлила эта неожиданная информация.

 — Так значит, ты мне тогда соврал! — возмутилась она.

 Обида захлёстывала Лин с головой. Мысль о том, что ничего бы не случилось, не было бы никакой Алисы, если б он ещё летом перевёлся, и им не пришлось бы жить в разлуке, жгла её изнутри, причиняя острую боль.

 — Лин, я не мог тебе сказать. Мне пришлось тогда уступить матери. Что толку было тебе об этом говорить и расстраивать тебя лишний раз? Но теперь я перевёлся и у нас есть возможность быть вместе, — оправдывался он.

 — А ты уверен, что такая возможность есть? — зло выдала Лин. — Ты мне не давал о себе знать полтора месяца. С чего ты взял, что я готова тебя простить только потому, что ты вдруг соизволил перевестись в универ?

 — Лин, ты же не хотела меня ни видеть, ни слушать, ты не отвечала на звонки. Я решил, что должен действиями тебе доказать, что ты одна мне нужна, а перевестись можно было только после сессии, — заявил он, глядя ей в глаза.

 — Да? А почему ты думаешь, что в моей жизни ничего не изменилось за это время? Почему ты так уверен, что я всё это время сидела тут одна и ждала твоих решительных действий? — продолжала негодовать Лин, которая за обидой ничего больше не видела и не слышала.

 — Ты… Это неправда… Это не может быть правдой! У тебя нет никого! — возмущённо и в то же время испугано выдал он.

 — Считаешь, кроме тебя я никому не нужна?! — взбешённая его самонадеянностью, выкрикнула она. — Ошибаешься! Это ты мне не нужен! Ты мне больше не нужен! Ясно?!

 В этот момент из-за стеклянной двери холла появился Пётр и направился к ним. Лин развернулась и бросилась прочь от Никиты.

 — Лин! Ну, дай мне шанс! — крикнул Никита, устремляясь было за ней.

 Пётр, который оказался на его пути, вдруг сделал большие глаза и воскликнул, указывая пальцем в сторону кухни:

 — Там что-то горит!

 Никита обернулся и увидел клубы тёмного дыма, выползающие в коридор. Он ругнулся и бросился на кухню. Пётр за ним. На кухне воняло гарью и всё заволокло тёмным густым дымом. Никита подскочил к плите, схватил сковородку, на которой дотла сгорел его ужин, сунул её в раковину и залил водой, заставив возмущённо зашипеть. Пётр за это время успел прикрыть дверь на кухню и распахнуть окно. Потом вдруг сообразил, что можно ведь и быстрее справиться с проблемой, повёл в воздухе правой рукой и произнёс:

 — Пургатус трактум.

 Воздух моментально вернул себе свою прозрачность, и запах гари сразу исчез.

 Никита озадачено смотрел на Петра.

 — Это что? Это магия? – пробормотал он. — Ну да, это же магический корпус… Тут на этаже что, все с такими способностями?

 — Почти. Я Пётр, — представился Пётр и протянул руку Никите.

 — Никита, — ответил Никита, пожимая его руку.

 — Я так понимаю, ты в семьдесят восьмую заселился? — поинтересовался Пётр.

 — Да. Я тут пока никого не знаю… Кроме Лин, — сказал Никита.

 — Понятно. Ну, ещё познакомишься со всеми, — кивнул Пётр. — Ладно, я пошёл.

 — Давай.

 Пётр ушёл, а Никита стал отскребать сковородку, ругая себя последними словами и пребывая в самом отвратительном расположении духа.

***

 Лин нервно ходила по своей комнате туда-сюда и всё никак не могла успокоиться. Её не впечатлил приезд Никиты в качестве аргумента в пользу возможности примирения с ним. Для неё стало полной неожиданностью то, что у них была возможность всё это время быть вместе, а он, уступив матери, подверг их отношения испытанию лишними месяцами разлуки, которое сам же и провалил. Она готова была возненавидеть его за мягкотелость. Негодование и обида сейчас были в ней сильнее всех прочих чувств и всё никак не унимались, терзая её. Ей нужно было на что-то отвлечься. Чувствуя, что если ляжет сейчас спать, всё равно не сможет заснуть, она какое-то время раздумывала, чем бы заняться. Перебрала свои книги, но ни одна не вызвала её интереса. Взглянула на часы. Поздновато, конечно, но не так, чтоб уж очень. Она пошла в мужское крыло и осторожно постучала в дверь Петра. Тот открыл довольно быстро и уставился на неё озадачено.

 — Петь, я не слишком поздно? Ты спать ещё не собираешься? — спросила Лин.

 — Да нет, я не ложусь так рано. Заходи.

 Он сделал шаг в сторону, пропуская Лин в комнату.

 — Дай мне какую-нибудь книжку почитать, — попросила она.

 — Пожалуйста. Выбирай, что нравится, — он указал рукой на шкаф, большую часть полок которого занимали книги.

 Лин подошла к шкафу, открыла дверцу и стала водить пальцем по корешкам книг. Она взяла с полки заинтересовавший её томик и открыла его на первой попавшейся странице.

 — “Что больше — восемь долларов в неделю или миллион в год? Математик или мудрец дадут вам неправильный ответ. Волхвы принесли драгоценные дары, но среди них не было одного…,” — прочитала Лин вслух. — “Дары волхвов”, — сказала она. — Люблю эту вещь.

 — Я тоже, — улыбнулся Пётр в ответ.