Седьмой этаж. Летняя история

 Роман на секунду опешил, а потом вдруг от души расхохотался. Ольга стояла рядом, спокойно за ним наблюдая и дожидаясь, пока он успокоится. Ждать ей пришлось недолго, Роман поспешно взял себя в руки и сказал, всё ещё улыбаясь:

 — Извините меня за несдержанность. Но это, правда, вышло у вас очень смешно.

 — У меня даже в мыслях не было вас рассмешить, — сказала Ольга. — Вам, по-видимому, не так уж много нужно, чтоб развеселиться, — ироничным тоном прибавила она.

 — Пожалуй, да, — согласно кивнул Роман, продолжая улыбаться. — А вам не скучно быть всегда такой серьёзной?

 — Нисколько, — спокойно ответила Ольга, но Роман успел заметить внезапно промелькнувшую в её взгляде искорку веселья. Она развернулась и направилась к себе.

 Городок постепенно оживал. Какой-то мальчишка лет девяти вылез из своей палатки и восторженно завопил, указывая пальцем в небо:

 — Митька, иди скорее сюда! Тут радуга!

 — И чего ты орёшь? — солидным взрослым тоном отвечал ему другой мальчик, на вид его ровесник, неспешно выбираясь наружу и вставая с ним рядом. — Ну да, радуга. Ну и что в этом особенного? Ливень же был. После ливня всегда бывает радуга. Обычное атмосферное явление. Оптический обман. Любишь ты, Вовка, шум из-за всякой ерунды поднимать.

 — Никакая это не ерунда! Это же радуга, её не каждый день увидишь! Ты ещё скажи, что падучая звезда и первый снег зимой — это тоже, самое обычное дело, и ничего особенного в этом нет, — гнул свою антинаучную и какую-то нерациональную линию Вовка.

 — А чего особенного-то? Всем известно, что звёзды никогда не падают, что это просто метеоры так выглядят, когда они залетают в атмосферу Земли. А снег каждую зиму выпадает. Что тут может быть необычного? — пожал плечами рассудительный Митька. — Ты, как маленький, прямо. Небось, и в Деда Мороза до сих пор веришь, — окинул он Вовку снисходительным взглядом.

 Но Вовка его не слушал. Он смотрел на радугу, задрав кверху подбородок и, тыча пальцем в небо, пересчитывал её разноцветные полоски, тихо и торжественно выговаривая слова, будто произносил волшебное заклинание:

 — Каждый… охотник… желает… знать… где… сидит… фазан…

 

Глава 9. О снах и желаниях

 Асе снился совершенно бестолковый сон, просто какой-то сумбур из абстрактных образов и обрывков неправдоподобных событий. Это был один из тех многочисленных снов, которые ничего не значат и обычно не оставляют после себя никаких воспоминаний. Внезапно в этом сне появилась осмысленность, и он вдруг приобрёл выраженный оттенок чувственности. Горячие губы обжигали её шею пылкими поцелуями, от которых истома разливалась по всему телу. Короткого мгновения между сном и полным пробуждением оказалось вполне достаточно для того, чтоб осознать, что её ощущения вызваны отнюдь не разгулявшимся во сне воображением. Поцелуи и прикосновения были совершенно реальными. В них определённо угадывалось что-то очень знакомое, но при этом они были неожиданно смелыми, будоражащими чувства своей настойчивостью, и одновременно озадачивающими. Невольно поддавшись желанию, она сделала движение, прижимаясь к парню плотнее. Вслед за судорожным вздохом с его губ слетело слово, произнесённое так тихо и неразборчиво, что она скорее угадала, чем расслышала: «любимая». Его рука беззастенчиво полезла к ней под футболку. Её это чрезвычайно впечатлило. Будь они в палатке только вдвоём, она уж точно не стала бы его останавливать, но слева от неё спокойно посапывали Женька с Ильёй. Странно было, что они до сих пор не разбудили этих двоих своей вознёй. Но ещё более странным было то, что присутствие соседей, похоже, нисколько не смущало её всегда такого стеснительного и ужасно нерешительного парня, который ещё ни разу не позволял себе ничего подобного, даже находясь с ней наедине. Ася не знала, что и подумать.

 — Петь, ты с ума сошёл? Мы же ребят разбудим, — шепнула она ему на ухо, поспешно справляясь с собственными эмоциями и пытаясь охладить его пыл.