Седьмой гном

Серафима отступила и, подумав, вышла на разогретый солнцем участок асфальта перед подъездом. Приложив ко лбу ладонь, подняла голову. В одном из окон второго этажа дрогнула портьера, но Сима не успела разглядеть того, кто скрывался за ней. Помаячив внизу пару минут, она вновь подошла к двери и нажала вызов. Вероятно, Горецкая могла расценить ее поступок как наглость, но… «Боже мой! — подумала Сима, — Что я делаю? Кажется, жду, когда меня просто пошлют по известному в широких кругах адресу…»

— Что? — будто издеваясь, спросил ее уже знакомый голос.

— Амалия Яновна, не могли бы вы меня выслушать, — кашлянув, сказала Сима. — У меня есть только час, и возможно, я бы успела что-то сделать для вас за это время. Не знаю — сходить в магазин, или, может, пропылесосить квартиру… Раз уж я здесь, то позвольте… — она запнулась, не зная, что еще сказать. Ее собеседница тоже молчала. Возможно, прикидывала, а не воровка ли пришла к ней в дом, а может, вообще отключилась, оставив Симу договариваться с бездушным домофоном. Серафима потопталась на месте и, уже не рассчитывая на ответ, развернулась, чтобы убраться восвояси. Именно в эту минуту раздался писк открываемой двери.

Серафима вошла в подъезд и узрела облицованный бежево-розовой матовой плиткой пол, ряд аккуратных почтовых ящиков на стене и деревянную кадку со здоровенным фикусом у зарешеченного подъездного окна. По обе стороны от широкой лестницы находились две двери. Рядом с одной из квартир стоял огромный кованый сундук.

«Картошку, что ли, в нем хранят?» — удивилась Сима.

Стояла такая тишина, что ей стало не по себе. Заходя в свой подъезд, Сима могла моментально определить, что соседи варят на обед, какой сериал смотрят и у кого из детей выходит двойка за четверть. Здесь же было слышно только жужжание мухи, попавшей между оконными рамами.

Поднявшись на второй этаж, Серафима подошла к поблескивающей от лака высокой деревянной двери с витиеватой цифрой четыре. Матово светилась латунная круглая ручка. Никаких ковров перед порогом, и никакого звонка, к которому привычно потянулась рука.

Серафима вытерла ладони о подол и, сжав руку в кулак, постучала. Звук получился глухим, из чего она сделала вывод, что дверь в квартире не фанерная, а из самого настоящего цельного дерева. Сима постучала сильнее, чувствуя, как снова повлажнели ладони.

Дверь скрипнула и замерла, сдерживаемая серебристой цепочкой из крупных металлических звеньев. Сима прищурилась, пытаясь разглядеть в темноте хозяйку квартиры.

— Здравствуйте, Амалия Яновна! Меня зовут Сима, то есть Серафи…ма…

Она открыла рот, наконец увидев Горецкую. Вернее, сначала Сима заметила руку, промелькнувшую перед ее глазами — крупный перстень задел цепочку и теперь, когда, вероятно, старуха проверила ее на прочность, рука эта уперлась о край двери. Пахнуло терпкими горькими духами. Сима не удержалась и почесала нос, едва не чихнув.

— Ты одна? — спросила Горецкая и выглянула на площадку поверх головы Симы.

Да, актриса была высокой — точно на полголовы выше Симы. Черное кружевное платье под горло и камея из слоновой кости озадачили и восхитили Симу. Бабуля ходила по дому в простом трикотажном костюме и фартуке, потому что все время что-то жарила-парила или прибиралась. У Симы же привычки носить фартук не было, поэтому теперь на каждом ее платье или кофточке можно было найти следы от шоколада или фломастера, которые щедро оставлял Илюшка.

— Одна… — кивнула Сима, ничего не понимая.

Брякнула цепь, проем расширился, и рука с кольцом, цепко ухватившись за плечо Серафимы, практически насильно втащила ее внутрь. Зажав Симу в углу, старуха нависла над ней, вперившись жгучим взглядом.

— Кто тебя подослал?! — прошипела она, и Сима с ужасом заметила, как у Горецкой задергалось левое веко.

«Господи, а если она сумасшедшая?! — запоздало подумала Серафима. — А вдруг она убьет меня? Что же тогда будет с Илюшей?!»

Глава 5 Макар

«Нет, старуха точно была сумасшедшей!» — подумал Чердынцев, разглядывая грязный зад идущей перед ним фуры. Забрав левее, он лишь на полметра высунулся на встречку, чтобы пойти на обгон, как тут же увидел легковушку, мчавшуюся на него на бешеной скорости.

— Да чтоб тебя!.. — выругался Макар, выкручивая руль и становясь обратно за фурой. Из-под ее колес поднималось грязно-белое облако и ошметки летели прямо в лобовое стекло.

Чердынцев посмотрел в зеркало дальнего вида и чуть сбавил скорость. «Куда я гоню? И зачем?»

В голове тут же возник мягкий голос утреннего телефонного вестника: «Вы же ее единственный наследник…»

— Да черта с два… — хмыкнул Чердынцев. — Чтобы старуха мне что-то оставила? Бред… «А если все-таки?..» — Ну зачем мне ее барахло? — пожал плечами Макар, приглушая музыку.