Седьмой гном

— Вы извините, я на работе, у нас музыкальное занятие, — быстро проговорила Валя. — Вы что-то хотели сказать?.. — осторожно спросила она, и в этой короткой фразе Макар услышал неприкрытое волнение и страх.

— Пока нет, но я хотел спросить: вы не помните, Сима ничего не говорила о поселке Кураево?

— Не помню… А почему она должна была…

— Ничего, это я так, — Макар положил фотографию обратно в карман. — Если что-то узнаю, то сразу вам…

— Макар, то, что вы недавно сказали, это правда?

— Да, — кивнул Чердынцев. — Это долгая история, но я не хочу, чтобы вы думали…

— Я и не думаю. Стараюсь не делать спешных выводов. Сима просто никогда не говорила о том, что случилось. Но знаете, кажется, она вас очень любила. Могу только догадываться о том, что между вами произошло, но это ведь не мое дело, правда? — фраза прозвучала с вызовом, кольнув Макара в висок.

Макар задохнулся и потер веки.

— Спасибо, Валя, спасибо… Если бы не вы…

— Запомните: если вы обидите ее, я вас со свету сживу. Обещаю. Я не знаю, как вы могли оставить ее, но этот поступок, он…

— Валя, давайте поговорим об этом позже? Мне пора. Как только я что-нибудь выясню, то сразу перезвоню вам.

— Я все время на связи. До свидания, Макар…

Минут пять Макар возился с навигатором, выставляя путь до Кураево. Он нервничал, понимая, что поездка в дачный поселок может оказаться совершенно ненужным звеном в поиске Симы и ребенка, и злился на Горецкую с ее фокусами и тайнами. Но этот зуд в голове, который возник при упоминании дома, не утихал, заставляя Макара верить в то, что он двигается в нужном направлении.

По дороге Чердынцев заехал на заправку. Расплачиваясь на кассе, заметил плюшевого медведя, одиноко сидящего под стендом с наушниками и телефонными чехлами. Вспомнив разорванного гнома Илюши Жданова, купил толстощекого, с большими глазами-пуговицами, мишку.

"Неужели ты всерьез думаешь, что сможешь понравиться мальчишке, всучив ему медведя? — думал Макар, разглядывая симпатичную глупую морду в зеркало заднего вида. — Ему скоро пять лет… Он уже мужик…"

Чердынцев медленно выдохнул, чтобы успокоиться. Переживания были совершенно естественны в его случае, но внутренняя боль не ослабевала. Хотелось позвонить матери и рассказать ей обо всем, покаяться и попросить совета. Но, в конце концов, он тоже мужик, а значит, доведет дело до конца, не вмешивая и не заставляя ее нервничать вместе с ним. Всему свое время — время разбрасывать камни и собирать…

Вывеска "Новино" проплыла перед глазами, открыв взгляду поделенную на участки белую, с несколькими "куриными" домиками, лишенную деревьев равнину. Через пару километров автомобиль Макара встал на железнодорожном переезде перед опущенным шлагбаумом и мигающим красным фонарем. Телефон лежал на пассажирском сидении. На него приходили сообщения, и краем глаза Чердынцев отмечал, что Жора контролирует рабочую ситуацию, переправляя на почту варианты договоров и официальные письма.

Мимо неспешно проехал товарняк. Нетерпеливо постукивая ладонью по рулю, Макар вдруг заметил, что едет без музыки, и что тишина сейчас ему гораздо милее привычных блюзовых интонаций. Он попробовал представить, как звучит голос его сына, как Илюша сидит за его спиной и рассказывает о том, как было бы здорово, если бы они втроем, вместе с мамой, пошли бы на каток…

"Тогда тебе придется научить меня кататься на коньках", — улыбнулся Макар своим мыслям.

Шлагбаум поднялся, и Чердынцев поехал дальше, чтобы, сделав небольшой крюк, выехать на дорогу, ведущую в Кураево.

После двух часов повалил снег. Чердынцев понемногу привыкал к настоящим, не по-московски снежным завалам. Включив дворники, он вглядывался вдаль, ощущая нараставшую внутри тревогу. Дорога стала заметно уже, а колея глубже. Но кроссовер пока отлично справлялся с погодными условиями, и совсем скоро, судя по карте, Макар должен был оказаться на месте.

Где-то справа раздался едва различимый паровозный гудок. Въехав в поселок, Чердынцев понял, что для того, чтобы объехать поочередно все улочки, ему придется сначала заказать грейдер. Чтобы не увязнуть по самое днище, Макар остановил автомобиль на обочине, вышел, запер машину и зашагал вперед в надежде встретить кого-нибудь из местных.

Минут через двадцать он оказался на небольшом утоптанном участке перед железнодорожным полотном. Позади стояла то ли лавка, то ли магазин. Недолго думая, Макар направился к нему, когда его окликнули громким свистом.

— Эй, красивый мужчина, не угостите даму сигареткой?

Чердынцев обернулся и замер, разглядывая фигуру в ватнике. Покрутив головой, он ухватился за дверную ручку:

— А что же дама сама не попросит? Прячется?

Булькнув что-то нечленораздельное, фигура сплюнула в снег и показала Макару тощий кулак, на что он лишь пожал плечами.

В магазинчике Макар сразу же обратился к скучающей продавщице:

— Здравствуйте, я ищу дачу.

— Да что вы все, сговорились, что ли? — приподняла она брови. — Летом ищите. Что сейчас в снегу разглядишь?

Дверь распахнулась, и внутрь вползла фигура в ватнике. Продавщица тут же шикнула на нее:

— Нюра, достала ты! Шла бы домой, а?