Седьмой гном

— А я взмерзла! — пискляво ответила Нюра, привалившись к стене и нагло рассматривая Макара.

Чердынцев кашлянул и покачал головой, на что получил ответный смешок продавщицы:

— Добро пожаловать в Кураево. У нас тут не соскучишься. А летом еще и комары… На море лучше поезжайте.

— Нет, вы не поняли, — Макар сунул руку в карман и достал фотографию. — Я ищу вот эту дачу. Понимаю, что можно пройтись и оглядеться, но времени совсем нет.

Продавщица покрутила снимок в руках и пожала плечами.

— Ну вроде нашенский дом, кураевский… Только здесь такие сосны растут. Это, наверное, туда, дальше, где старые дачи стоят, — махнула она рукой.

— Очень хорошо, — приободрился Макар. — А вы не помните владельцев дачи? Художника и актрису?

— Жил-был худо-о-ожник один! Домик имел и холсты-ы! Но он актрису люби-ил…

— Нюра! Достала!

— А че? Он ее любил. Дебил…

Под ржание продавщицы Макар развернулся и показал фотографию Нюре.

— Мадам, а вы случайно не знаете, где этот дом?

— Знаю! Я тут все знаю! — "мадам" отделилась от стены и, подув на красные в цыпках руки, заявила:

— Пачка сигарет и…

— Чаю и сахара домой купи! — бросила в сердцах продавщица.

— И чаю с сахаром! Уговорила! — кивнула Нюра.

Макар положил на прилавок деньги.

— Пойдемте, покажете.

— Пойдем, красавчик! Я тебе все-все покажу… — захихикала Нюрка, обдав Чердынцева стойким сивушным ароматом.

Глава 27 Серафима

Илюша проснулся не в духе. Увидев сидящую подле него мать, он потер глаза и отвернулся к стенке.

— Как ты, милый? Что тебе снилось? — осторожно спросила Сима, поглаживая его через одеяло.

Илюша заворочался, а затем и вовсе легонько пнул ее ногой.

— Я домой хочу…

— А знаешь, что я видела во сне? — стараясь отвлечь его от грустных мыслей, проговорила Сима. — Только представь: мы гуляем с тобой по парку, и вдруг видим, как из-за куста выглядывает… выглядывает…

Мальчик замер, прислушиваясь к ее словам.

— Вот ни за что не догадаешься! — она таинственно понизила голос. — Я и сама не поняла… Кто-то маленький, а на голове у него то ли шляпа, то ли колпачок красного цвета…

Илюша обернулся и посмотрел на нее хитрым взглядом.

— Наверное это был мухомор, — нахмурилась Сима, делая озадаченное лицо и потирая лоб.

— Ну нет же, мам! — улыбнулся Илюша, придвигаясь все ближе.

— Откуда ты знаешь? Неужели мы с тобой видели один сон на двоих? Разве так бывает?

Илюша закусил губу и сдвинул бровки к переносице:

— Бывает, мама! Я его точно видел, — кивнул он. — Это был гномик.

— Ну конечно! — всплеснула руками Сима. — Как же я сразу не догадалась? Просто он был такой же маленький и быстрый, как ты! Ты же у меня все быстро делаешь: и одеваешься, и игрушки собираешь, и помогаешь мне пылесосить… — она вдруг вздохнула и опустила голову.

Еще один день взаперти. Ей просто нечего сказать сыну в свое оправдание. Теперь, когда они стали заложниками ситуации, все их пространство сузилось до размеров дачи. А питание настолько однообразно и мизерно, что едва хватает ребенку. Слава богу, что Илюша не разболелся. И ведет себя хорошо, хотя первые звоночки непослушания уже прозвенели. И он имеет на это полное право. Его мир оказался разрушен ее собственными руками, разве сможет она простить себя за это?

И все же Сима старалась делать вид, что все нормально. Но сколько не притворяйся, а ребенка нужно мыть, кормить, читать ему книги и водить гулять. Что она могла предложить в противовес этому? Картошка рано или поздно закончится, остальные припасы и дрова тоже… Господи, а в кого они превратятся через неделю? В голодных чумазых Маугли?!

«Я идиотка, — подумала Сима. — Надо было попросить у той женщины телефон и позвонить Валечке… Занять денег! Хотя, откуда у нее деньги? — тут же спохватилась она. — Валя сама перебивается еле-еле…»

Пока Илюша фантазировал на тему встреченного во сне гнома, Сима по-быстрому накрыла завтрак и вывела щенка на улицу. Илюша на минуту замолк, проводив тоскливым взглядом мелькнувший за дверью хвост. Сима закусила губу — обещала ведь погулять с сыном, а получается, не сдержала своего обещания… Как же бедному мальчику верить ей?

Скоро Сима с Илюшей вернулись на второй этаж, где было заметно теплее и уютнее. Чихун последовал за ними, явно не желая оставлять своего маленького хозяина без присмотра.

Сима застелила кровать и, усадив на нее Илью, положила рядом найденный на кухонной полке простой карандаш и оторванный от старого рулона кусок обоев, которыми была оклеена спальня.

— Он не цветной, — насупился Илья, повертев карандаш в руках.

— А мы потом все раскрасим, хорошо? Ты пока нарисуй просто так. Как будто придумываешь раскраску.

— И буквы тоже можно рисовать?

— Обязательно!

— Только толстые?

— Почему, и тонкие тоже. Ты же знаешь, что толстые дружат с тонкими…

— А высокие с низкими, — поддакнул Илья. — Я буду рисовать большую толстую букву О. А потом пузатую букву Б.

— Хорошо, а я пока постираю, ладно?