Седьмой гном

— Ах, Макар Дмитриевич, какой же вы, все-таки, воспитанный и приятный человек! Я вам больше скажу: Демонюк будет счастлив! У меня, к сожалению, нет времени, чтобы регулярно навещать старика. Звоню вот время от времени, — вздохнул он. — А вы сходите, Макар Дмитриевич, непременно сходите! Он один живет. Вы ему только пирогов отнесите, что ли… — засуетился худрук, пододвигая тарелку с выпечкой. — Девушка, пакетик дайте, пожалуйста! — махнул он официантке. — Его дом здесь неподалеку, через три перекрестка в сторону площади, — продолжил объяснять Щербинин. — Розовое здание, двухэтажное, вход со двора, первый подъезд, первый этаж направо. Найдете?

— Даже не сомневайтесь! — Упаковав с помощью официантки закуску и пироги в пакеты и пластиковые коробки, Макар прихватил бутылку красного и, попрощавшись, вышел из кафе.

В чем-то Ерохин был прав — Макар чувствовал себя так, будто был перекачен адреналином. Цвета были слишком яркими, голоса чересчур громкими, а решения — резкими и бескомпромиссными. Осторожность следователя была понятна, но Макар был уверен — Горецкая, как бы она сама себя не называла, не могла быть той девочкой с фотографии. Он и так, и эдак пытался представить глаза актрисы в ее далеком детстве, но по любому выходила совсем другая картинка. Правильно ведь говорят: глаза — зеркало души, и получается, что у Горецкой душа была под стать ее взгляду. А Макар прекрасно помнил его, и то, какой ненавистью он сочился…

В салоне авто Чердынцев перевел дыхание и, положив на пассажирское сидение поминальное угощение, на пару минут крепко зажмурился:

— Если бы ТЫ знала, как нужна мне! Я все равно тебя найду… — он ударил по рулевому колесу, и в тот же момент зазвонил мобильный.

— Слушаю? — торопливо ответил Макар.

— Здравствуйте! Это Валентина! — на одном дыхании громко представилась соседка Серафимы. — Я уже не знаю, кому звонить! Места себе не нахожу, вы понимаете?

— Понимаю, — осторожно кивнул Чердынцев.

— Вам что-нибудь известно о Симе и Илюше? — голос Валентины сорвался, в трубке раздались приглушенные всхлипы.

— Еще нет, но…

— Понятно. Ладно, прощайте!

— Валя, Валя, Валя! Погодите, не бросайте трубку, прошу вас! — задергался Макар. — Я должен вам кое-что сказать… Подождите, не бросайте трубку… — он несколько раз прерывисто вздохнул, а затем выпалил: — Я обязательно найду ее! И сделаю все, чтобы… чтобы… — Макар выровнял дыхание. — Валя, я отец… Отец Илюши… Слышите меня?

Глава 25 Макар

Макар медленно ехал по проспекту и считал перекрестки. Правое ухо и щека еще горели после сделанного признания. Конечно, он и не ждал, что Валентина разразится радостными возгласами с кучей вопросов. Воцарившаяся в трубке тишина до сих пор отдавалась короткими нервными вспышками, покалывала ладони и жгла грудную клетку. И все же, Макар знал, что поступил правильно. Пожалуй, именно Валя в отсутствие Симы должна была узнать обо всем первой. То, как она переживала и вступалась за подругу, делало честь этой маленькой женщине, и Макар был благодарен ей за то, что она ничего не сказала, а просто положила трубку. Он верил, что если Сима вдруг выйдет на связь с соседкой, то…

— То она непременно скажет ей, что я мерзкий тип и засранец, каких свет не видывал…

О том, что может последовать за этой фразой, Макар даже боялся представить, но очень надеялся, что материнский инстинкт все же окажется превыше женской солидарности, обид и ненависти. В конце концов, он и сам узнал о ребенке только что, а от такой информации не мудрено и инфаркт получить…

Дом актера Демонюка оказался скорее бежевым, нежели розовым. Краска на фасаде давно выцвела и пошла пятнами, но зимой, когда все вокруг — деревья, провода и крыши — покрывается белоснежным, словно сахарным, налетом, ощущение сказочности вносит свои коррективы и в восприятие. Однако, погруженный в свои переживания, Макар уже не замечал всех этих изысков. Выбравшись из автомобиля и схватив пакет, он бегом понесся к подъезду, влетел внутрь и стал жать на кнопку звонка, совершенно не подумав о том, что старик мог прилечь отдохнуть.

Довольно быстро за дверью раздались шаркающие шаги. Щелкнул замок, и Макара обдало спертым кисловатым воздухом. Подслеповато щурясь, одетый в мятую полосатую пижаму и вытянутый кардиган Демонюк несколько мгновений всматривался в лицо Чердынцева.

— Александр Карлович, здравствуйте! — Макар сделал пару шагов назад, чтобы попасть в небольшую полосу света, идущего от подъездного окна. — Вероятно, вы меня не помните. Макар Чердынцев. Амалия Яновна… — Макар запнулся и отвел глаза, чтобы не выдать своего отношения к тому, что сейчас терзало его мозг.

— Ах, это вы… Да-да, конечно! — старик распахнул дверь пошире. — Не ожидал вас увидеть. Проходите…

— Рад нашей встрече, — сдержанно добавил Макар, и переступил порог. — Сегодня похоронили Горецкую…

— Да… К сожалению, по состоянию здоровья, у меня не получилось проводить ее в последний путь, — Александр Карлович вздохнул и, двигаясь вдоль стены, побрел в одну из комнат.