Седьмой крест. Рассказы

На самом деле печатанье и распространение листовок прошло не так уж гладко. Эрвин вышел в Гиссене из поезда в радостном предвкушении встречи со своей подругой Лорой. Он, конечно, радовался не только потому, что в воскресенье утром умелая и проворная Лора обязательно сменит его на стеклографе, но и просто потому, что истосковался по ней. Лора нашла к этому времени легкую, правда, плохо оплачиваемую нештатную работу на одном предприятии в Вормсе. В субботу она выезжала оттуда, часто еще затемно, чтобы повидать своего друга. В Гиссене Эрвину посчастливилось найти жилье — каморку у сапожника, сын которого неожиданно уехал. Лора была здесь в гостях у Эрвина уже два раза. Хозяйка удивлялась, что невестой невзрачного, прихрамывающего человека была такая привлекательная девушка, высокая и стройная, с гордо поднятой головой. Однако Лора, которая никогда за словом в карман не лезла, сказала ей:

— У моего друга голова как у Геббельса, мал золотник, да дорог…

На этот раз они оба не смогли бы объяснить, почему обошлось без жарких объятий. Эрвин не все рассказал Лоре о том, что произошло в Наумбурге. Он говорил взволнованно. Ему самому теперь казалось, что он действительно мельком видел Клауса издалека и тот подал ему предостерегающий знак.

Стеклограф, которым им предстояло воспользоваться, находился в лаборатории одного техника-ассистента. Профессор и все знакомые этого смелого молодого человека привыкли к тому, что он по воскресеньям, а то и в будни по вечерам, возился в помещениях лаборатории, привлекая для помощи еще кого-нибудь. Никто не обратил внимания на то, что Эрвин принес газеты и книги и что его сменила Лора. Вечером Эрвин должен был снова сменить Лору, однако он пришел слишком поздно, когда вся работа была уже почти закончена. В одном из помещений горел свет, так как ассистент испытывал новый прибор. Эрвин дал ему список друзей, которые должны были забрать пачки отпечатанных листовок. Он взял для виду две толстых книги и подумал при этом: «Моя хромота, пожалуй, не обращает на себя внимания, когда я иду с ношей». Лоре он сказал, что из осторожности не станет сегодня провожать ее до вокзала… Он еще не осознавал, что его любовь пошла на убыль. Да, как ни странно, сначала его любовь! Лора была влюблена в Эрвина, и ее чувство росло и крепло, потому что Эрвин не знал страха и потому что он умными словами и своей непреклонной уверенностью неизменно поддерживал колеблющихся, а упавших духом заставлял поверить вновь.

Для Лоры мужество и ум Эрвина заслоняли его небольшой недостаток. Теперь ей показалось, что поведение друга несколько изменилось.

При их следующем свидании Эрвин был холодноват. Он уже знал об исчезновении Клауса, которого могли швырнуть в один из подвалов гестапо. Ночами Эрвин терзался: «Клауса, наверно, пытают. Могу ли я поручиться за него головой? Он знает, где я теперь живу, где работает Хеммерлинг. Знает ли он, что Лора и я… что мы еще вместе? Мы так бросаемся в глаза, когда мы рядом… А сам я смог бы устоять перед их допросами?»

Они твердо условились с Клаусом, что если их первая встреча сорвется и по какой-либо причине не состоится и следующая, тогда тот из них, кто останется в живых и на свободе, должен будет на всякий случай пятого числа каждого месяца в пять часов дня являться на почтамт в маленьком городишке Гельхаузене. Он высчитал и подумал: тогда ведь я должен ехать уже в следующий вторник. Наумбург и Фульда — обе встречи сорвались. Завтра первое число. Однако безрассудно ставить все на карту… Клаус тоже не предполагал, что это случится так скоро.

Эрвин написал Лоре, что ему придется съездить в несколько городов по объявлениям о работе. Было бы хорошо найти постоянное место. Он известит ее, как только найдет что-либо подходящее. То же самое он сообщил Хеммерлингу.

Лора согласилась со всем этим, и все же что-то в тоне письма показалось ей странным. Хеммерлинг и Лора больше ничего не знали друг о друге. Однако удивление Лоры и не совсем отпавшие сомнения Хеммерлинга имели между собой много общего.

Вскоре Хеммерлинг получил через Феликса указание под благовидным предлогом, не нарушая формальностей, оставить работу в универмаге и уйти в подполье.

Эрвину то казалось, что со дня его последнего разговора с Клаусом прошла целая вечность, то будто Клаус еще вчера ожидал его в Наумбурге. И Эрвину снова, почти так же, как тогда в сквере, хотелось умом и сердцем преодолеть внезапно охвативший его страх, пойти в собор, встретиться с Клаусом…

Он, как и писал Лоре, ездил в несколько городов по объявлениям о работе. Деньги кончились. Он был озабочен. Мучило постоянное одиночество.

События в Испании обеспокоили его, однако он не мог до конца осознать происходившее. У него было такое ощущение, словно он оступился с привычного твердого берега и его затягивают волны бездонного моря, а берег с каждым часом — все дальше и расплывчатей.