Седьмой круг

Закрывшись в своих покоях, Мельбурн выпроводил всех слуг, и решил напиться в одиночестве. Ему надоели бесконечные разговоры, и пересуды, вызванные скоропалительной свадьбой Роберта. Больше всех возмущалась невеста. Ричард усмехнулся, вспомнив ее потрясенное лицо, когда она услышала, за кого ей предстоит выйти замуж. Но ничего стерпится слюбится, как говорится. Беатрис красива, хороша в постели и образованна. Роберту еще повезло. У них родятся красивые дети. Дети…. Мельбурн залпом опрокинул в себя кубок с вином. Его сын мог бы сейчас бегать по этому ковру своими маленькими ножками, но судьба не дала ему такого шанса. И Ричард уже не верил, что представится другой. У него было много любовниц, но ни одна из них не понесла. Мария забеременела только через пять лет супружеской жизни, когда они уже смирились. Но счастливым супругам не суждено было познать радость воспитания любимого чада. Видимо, все, что остается — это путешествия по чужим постелям. Он никогда не женится снова, и унесет этот страх с собой в могилу, оставив после себя пустоту и пепел.

Плеснув себе еще вина, Ричард скинул на пол колет и остался в одной белоснежной сорочке и штанах. Одиночество и непонятная ярость душили его. Он не мог совладать с разыгравшимися эмоциями, кторые искали выход, и не могли найти. Граф топил свою боль в вине. Снова и снова. Пока очертания комнаты не стали расплываться перед глазами. И он не осознал истинную причину своего внезапного желания напиться до бесчувствия. Он не хотел думать, и боялся сам себя. Своих желаний, кторые все до одного были сфокусированы в одном человеке. Бесси Блаунт не освободила его от тяжелой зависимости по имени Элизабет Невилл. Может, стоило оставить Мэри. Она не стала бы долго артачиться, и, возможно, помогла бы ему забыться на время. Швырнув кубок об стену, Мельбурн развалился в кресле и закрыл глаза. Все о чем он молил бога, это покой. Ему не нужна Элизабет Невилл, и внезапные чувства к ней. Он не хотел желать ее, но никого не желал сильнее, чем ее. И он презирал себя за эту слабость, он бежал от нее, но его силы были на пределе. С этим нельзя спорить, невозможно совладать. Саффолк сказал ему — Насладись и забудь. Он бы мог это сделать…. Так много боли для одной женщины. Она не заслужила такой судьбы. Не заслужила его на своем пути. Он ее дьявол, собственный бес. Он рушит все, к чему прикасаются ее руки.

Словно ответ на его мысли, образ Элизабет Невилл материализовался наяву, или все это происки пьяного подсознания. Какое-то время Ричард так и думал, наблюдая сквозь прикрытые веки, охваченный хмельным дурманом, как невысокая хрупкая фигурка в бледно — голубом шелковом платье, схваченным на талии широким поясом и пышным подолом, красиво скользящим к ее ногам, бесшумно ступает за порог его спальни, тихо прикрывая за собой дверь. Лицо бледное, смущенное, испуганное и трогательно-юное, широко-распахнутые тревожные глаза, большие, красивые, сверкающие, словно звезды. Длинные блестящие светлые волосы волнами лежат на плечах, делая ее похожей на растерянного ангела, случайно заглянувшего в преисподнюю. Взгляд Ричарда медленно прошелся по всей ее тонкой фигурке, облачённой в струящийся шелк. Скромное декольте, прикрытое кружевом, короткие рукава и изящные обнаженные руки с тонкими запястьями и длинными пальцами. Она не должна была, не имела права быть такой прекрасной. Словно сон, удивительный, чудесный сон. Аромат гвоздик в заснеженном лесу, цвет яблонь в осеннем пожухшем саду, горячий луч солнца в беспроглядной вьюге зимнего дня, яркая звезда на черном небосводе, белоснежная роза среди черных тюльпанов. Ее глаза растеряны, губы приоткрыты, но она не спешит сказать… Что сказать? Что им сказать друг другу?

Ричард положил руки на подлокотники и откинулся на спинку кресла, его опущенные ресницы почти скрывали выражение глаз, но для вошедшей девушки, боязливо трепещущей на пороге, он казался воплощением спокойствия и расслабленности. Его поза была ленивой, небрежной, и, конечно, он был пьян. Граф смотрел на нее так, словно она бестелесный фантом, или плод его воображения. Однако, те трудности, с которыми ей пришлось столкнуться, чтобы проникнуть в его покои были волне реальными. Элизабет удалось ускользнуть от внимательного взора Джейн Митчелл, но она уже предчувствовала откровенный разговор с Мэри утром. Девушка была категорично против странного желания своей хозяйки и подруги отправиться в ночной час в спальню графа, но ей пришлось согласиться. Мэри не могла отказать Элизабет, и ее увещевания и протесты не возымели нужного действия.