Седьмой круг

— Так не терпи, Элизабет. — сухо ответил он. — Что ты хотела найти здесь? То, что не нашла в комнате Роберта, у которого хватило ума отказаться от того, что ты ему предложила.

Гнев и облегчение смешались в душе девушки. Теперь она хотя бы знала причину недовольства графа. Она злилась на Холла. Как он мог выдать ее?

Ричард выжидающе смотрел на нее. Но Лиз не собиралась оправдываться.

— Я была в отчаянье, Ричард. — гордо взглянув в осуждающие глаза, ответила она. — Ты до смерти напугал меня своим напором.

— Но ты передумала, когда Роберт не воспользовался твоей щедростью, и одарила меня… благосклонностью. — язвительно заметил Мельбурн.

— Но ты получил то, чего хотел, не так ли? — в тон ему отпарировала Элизабет. Широкая улыбка обнажила белоснежные зубы графа.

— Получил. — кивнул он.

— То, что произошло, никак не связано с Робертом Холлом. И ты прекрасно знаешь это.

— Знаю. — снова кивнул Ричард. — Но я хотел услышать от тебя.

— Ты женил его на Беатрис, потому…

— Нет. Я женил его на ней, чтобы избавиться от ее домогательств. Но, как вижу, ты решила заменить ее. Боюсь, что для тебя больше нет достойных женихов.

— Я не собираюсь домогаться тебя. — возмущению Элизабет не было границ. Самодовольство Мельбурна выводило ее из себя. Она почти готова была ударить его по циничной насмешливой физиономии.

— Я рад это слышать, дорогая Бет. — усмехнулся Мельбурн. — Я действительно сознательно избегал наших встреч, потому…. Потому что пока не испытываю желания продлить нашу связь. — слова дались ему с трудом, потому что были откровенной ложью. Ричарда тошнило от самого себя, но он продолжил: — Дело в том, что я слишком истощен выматывающей дорогой, и одной прекрасной женщиной. Она — настоящая фурия и испытание для самого развращенного повесы. Сам король долгие годы не мог отказать себе в удовольствии обладать этим роскошным телом.

— Зачем вы говорите мне это, милорд? — глаза девушки холодно сверкнули, и она перешла на официальный тон, воздвигая между ними невидимый барьер. Ричарду стало тяжело дышать, когда он заметил неприкрытую боль в ее побледневшем лице. — Я пришла сюда не для того, чтобы искать вашего внимания или ласк, которыми вы щедро награждаете каждую юбку, и не потому, что меня мучает неизвестность и моя дальнейшая судьба, которая все еще зависит от вас, и уж точно не для того, чтобы выслушивать ваши двусмысленные пошлые намеки и оскорбления. Я пришла сюда вовсе не к вам, а к тому нежному мужчине, который задержал герцога на целый час, чтобы случайно не разбудить меня, и не смог уехать, не попрощавшись. К тому, кто просил меня скучать по нему, к тому, кто подарил мне чудесное исцеление и теплоту, которых я не знала раньше. К тому, кто растревожил мое сердце и душу, оставив в мучительном неведении и тревоге. К тому, кто показал, что ненависть и гнев не могут быть абсолютны, к тому, кто дал мне надежду на то, что, быть может, моя боль и страдания имели смысл, и чем-то облегчили и успокоили его раненое сердце. К тому, кто целовал мои шрамы, и говорил, что они прекрасны. Я пришла сюда, потому что хотела увидеть его и понять, что все по-прежнему, что я не обманулась в нем, а та ночь не была мимолетной прихотью, очередным испытанием или ловко расставленной ловушкой. Я пришла убедиться, что он жив и здоров, и я хотела сказать, что эта неделя стала самой длинной в моей жизни, потому что я скучала по нему, и каждый день думала и беспокоилась о нем. И ждала его. Очень ждала. — девушка прикрыла глаза ресницами, из-под которых потекли слезы. — Как жаль, что он не вернулся.

Она не нашла больше физических и душевных сил, чтобы посмотреть на него. Ее душа была свободна, высказав все, что в ней накипело. Развернувшись, девушка хотела покинуть бездушного человека, в которого чуть было не влюбилась. Но он не позволил. Не позволил ей уйти. Вскочив с кресла, Ричард в два прыжка оказался за ее спиной, и, дернув за руку, резко развернул к себе. Обхватив ладонями заплаканное ранимое лицо, он заставил ее посмотреть на себя. Внутри него бушевал шквал эмоций, столь новых и пугающих, грозящих полной потерей контроля и разума.

— Я дурак, прости меня, Бет. — хрипло прошептал он, глядясь в ее глаза. Собственное отражение в голубых полных горя и слез кристаллах испугало его.

— Зачем? Ты просишь прощения, а потом снова мучаешь меня. Почему, Ричард? Почему ты позволяешь себе подобное?

— А ты не понимаешь, моя маленькая воительница? — нежно спросил он, лаская пальцами ее лицо. — Я схожу с ума, когда вижу тебя. Безумие толкает меня на непростительные поступки. Я боюсь, что не смогу забыть тебя, и буду не в силах отпустить, когда придет время. Я боюсь тебя, Элизабет Невилл. — прошептал он бессильно. И эта правда ударила его сильнее, чем все испытания и боль, через кторые ему довелось пройти. Она сжала тисками его сердце, лишив дыхания и отравив мысли. — И я совсем не знаю, что мне с этим делать.