Седьмой круг

— Элизабет останется. — схватив лекаря за руку, властно высказал свою волю Мельбурн, и перевел взгляд на Роберта Холла. — Слушай меня, Холл. После того, как Рипли зашьет рану, вы все уйдете отсюда. Только я и она. Больше никого. Врач и слуги в ее распоряжении. Я запрещаю Элизабет покидать мои покои. Если я умру, она свободна. Обеспечишь ее всем необходимым, и женишься, если захочешь. Пока я жив, она останется здесь, и будет ухаживать за мной. Тебя здесь быть не должно до моего выздоровления или смерти. Все понятно?

— Ричард, ты подписываешь себе смертный приговор. — взглянув в сторону бледной Элизабет Невилл, тихо сказал Роберт, сжимая руку друга. Мельбурн слабо улыбнулся.

— Выполни мою волю, Роб. И прости меня. — прошептал Ричард. Взгляд его внезапно остекленел, и, прикрыв ресницы, он провалился в небытие.

Элизабет вздрогнула, словно очнувшись. Глаза ее в панике остановились на побледневшем лице Роберта Холла.

— Сэр, он умер? — спросила она дрогнувшим от волнения голосом. Ею обуревали противоречивые эмоции. Впервые не воспользовавшись своим врожденным умением напускать невозмутимый вид и тщательно скрывать свои истинные чувства, Элизабет невольно позволила Роберту, другим придворным, слугам и лекарю увидеть на ее лице мучительную надежду, перемешанную с глубокой печалью и сомнением. Как же сложно было принять решение, которое и спасло бы ей жизнь, и не оставило тяжелой печати на совести.

— Боюсь, миледи, что он просто потерял сознание. — тихо сказал Роберт, пристально разглядывая прелестное лицо девушки, полное тревог и тяжелых раздумий. Она почти не слышала криков Беатрис Флетчер, когда преданные слуги графа, уводили ее из покоев. Она мочала, взгляд ее был прикован к пребывающем в бессознательном состоянии Мельбурну, над которым все еще колдовал Джон Рипли. Манипуляции с раной были завершены, и теперь он совместно со слугами перебинтовывал страшную рану дворянина. Губы Элизабет напряженно сжались, тонкие пальчики нервно теребили край фартука, волосы золотым ореолом окружали ее сосредоточенное лицо. Доктор Рипли несколько раз бросал на молчаливую неподвижную девушку тяжелые взгляды, словно не сомневаясь в том, в пользу какого решения склоняться весы ее совести. Но только Роберт Холл продолжал надеяться на ее доброе сердце.

Графа тщательно вытерли мокрыми полотенцами, поменяли простыни, и одели в длинную рубашку, сверху накрыв тонким покрывалом.

— Миледи, никто из нас не имеет права оспаривать волю его сиятельства. — закончив, сказал доктор, обратившись к Элизабет, уже успевшей совладать с эмоциями и напустить на себя неприступный вид. — Раз вам предстоит стать его сиделкой, я должен высказать свои рекомендации по лечению графа. — в глазах седовласого лекаря мелькнуло сомнение. Лиз догадывалась, о чем думает Рипли. Никто не верит в то, что она собирается ухаживать за графом после всего, что ей пришлось пережить по его вине.

— Слушаю вас. — холодно сказала девушка, чуть склонив голову.

— Прежде всего, я должен просить вас содержать его сиятельство в тепле и чистоте. Непременно ежедневные перевязки и обработка раны противовоспалительными мазями, которые я оставлю. Также я предоставлю вам рецепты настоек из трав, которые помогут снять боль и предупредить воспаление. Ему необходим свежий воздух, и в тоже время нельзя допустить переохлаждения. Открывайте окна, только когда хорошенько протопите комнату, и ненадолго. Простуда убьет его. Теперь о питании. Овощные и куриные бульоны, травяные настои, ничего твердого или тяжелого. Не позволяйте ему двигаться, если начнется бред, позовите слуг, и прикажите или держать его сиятельство или связать, нельзя допустить, чтобы рана открылась. Остерегайтесь инфекции, его постель и белье должны бить всегда чистыми. Вы можете не делать это сами, я понимаю, что девичья стыдливость, не позволит вам обмывать обнаженного мужчину, зовите слуг, кторые с радостью сделают всю неприятную работу за вас.

Лекарь оставил несколько баночек с мазями, бутыль с микстурой, и мешочки с травами на большом резном сундуке возле кровати. Объяснив, как нужно правильно настаивать травы, Рипли поспешно удалился, пообещав навестить больного на следующий день.

Вспомнив о приказании графа, приближенные графа и слуги один за другим покинули покои своего господина. Остался только Роберт Холл. Не сводя с Элизабет взгляда, в котором смешались мольба и сожаление, он медленно приблизился и положил руку ей на плечо. Элизабет вскинула голову, взглянув в серьезное опечаленное лицо своего защитника и друга.

— Что мне делать, сэр Роберт? — спросила она слабым измученным голосом.

— Что говорит вам ваше сердце? — мягко осведомился Холл, любуясь ее неприкрытой безобразным чепцом опасной и такой притягательной красотой.

— Оно молчит, сэр. Разумом я понимаю, что мое спасение в смерти графа. Он сказал при свидетелях, что я освобожусь от его плена и получу какие-то средства. А, если вы женитесь на мне, я смогу обелить свое имя.