Седьмой сценарий. Часть 2. После «путча»

Во-вторых, крушение СССР. Опять же серьезные «правые» всегда считали необходимым восстановление Российской империи, пусть даже изначально в сколь угодно усеченном варианте. Потом, считали они, можно отвоевать упущенное.

В-третьих, падение М. С. Горбачева и укрепление Б. Н. Ельцина. Ельцин пока что «правых» устраивает. Они к нему присматриваются, как и он к ним.

В-четвертых, произошла разведка боем.

В-пятых, произошла сдача «левым» всего игрового поля в заведомо неблагоприятный для них момент, когда они уже успеют взять на себя ответственность, но сделать ничего не успеют.

Версия третья. Игра против Горбачева и «обновленческой» номенклатуры Лукьянова и Янаева со стороны новой номенклатуры, идущей к власти, со снятой маской: нормальный капитализм, без социалистических реверансов или, по крайней мере, почти без них (бюрократический капитализм). Интересы бюрократического (номенклатурного) капитала (борющегося и с коммунистами, и с «теневиками») представляют экономисты — Вольский и Явлинский, политики — Яковлев и Шеварднадзе.

В этом случае игра идет и против Горбачева, и против Ельцина, но последовательно. Первая жертва — Горбачев, вторая — Ельцин. Номенклатура второго эшелона рано или поздно должна будет столкнуться с радикальной демократией, стоящей за Ельциным, и вряд ли она намерена проигрывать эту игру. В остальном третий сценарий сильно похож на первый.

В любом случае нас ожидает отнюдь не пир победителей. Та борьба, которая шла до сих пор между так называемыми коммунистами и всем демократическим фронтом, сменится новой внешне пристойной, а внутренне гораздо более жесткой борьбой между очередным эшелоном номенклатуры и радикалами. Первый акт окончен. И кое-кто был вынужден снять маски. Что ж, таковы правила игры. Но начинается второй акт.

За штурмом Бастилии идет штурм Тюильри, а на смену Жиронде неизменно приходит Гора со своей гильотиной.

Сборник «Путч. Хроника тревожных дней». М., Прогресс, 1991

2.4. Философия чрезвычайщины

Тет-а-тет Сергея Кургиняна и Александра Кабакова

А.КАБАКОВ. — Недавно мы стали свидетелями неудавшегося государственного переворота. Кем вы себя ощущаете, оглядываясь на августовские события, — хорошим или плохим пророком?

С.Кургинян. — К моему великому сожалению, я ощущаю себя очень хорошим пророком.

А.К. — А вот у меня не создалось такого впечатления. Готовясь к встрече с вами, я выписал некоторые из ваших февральских высказываний: «Оперативно восстановить порядок за две недели, но только в ситуации, когда будет объявлено чрезвычайное положение…» И дальше: «Войди сейчас и скажи: караул устал! — и они все выйдут и пойдут по домам…» Не получилось с пророчеством. Чрезвычайное положение продержалось не две недели, а только три дня, и никто не собирался по команде расходиться по домам.

С.К. — Действительно, я являлся, являюсь и буду являться теоретиком чрезвычайного положения. Но наш доморощенный ГКЧП никакого отношения к чрезвычайному положению не имел.

А.К. — Но ведь нужен же какой-то орган, чтоб это положение объявить?

С.К. — Для этого вполне достаточно существующих конституционных форм. Чрезвычайное положение полномочен объявить Президент страны, в случае, если сильная парламентская власть подтвердит его решение. Думаю, что любая власть, которая желает стабилизировать ситуацию в нашей стране, просто обязана будет объявить ЧП в ближайшие месяцы. Но это не будет иметь ничего общего ни с путчем, ни тем более имитацией путча.

А.К. — Но Президент Горбачев действительно мог серьезно заболеть. Согласно Конституции, его обязанности должен был бы выполнять вице-президент Янаев. И мы получили бы тот же самый ГКЧП, только законным путем.

С.К. — Эта власть продержалась бы месяца три, с катастрофическими для страны последствиями. Ведь власти-то. как таковой, не было. Настоящая власть — это власть идеи, действительно дошедшей до народного сердца, это власть морального авторитета, это власть серьезной социальной опоры, это власть смелых экономических решений. Ничего похожего у ГКЧП не было.

А.К. — Скажите, пожалуйста, Сергей Ервандович, на какую социальную базу могло бы опереться правительство, способное провести чрезвычайное положение в жизнь?

С.К. — Сегодня — на очень широкую. В установлении порядка заинтересованы и рабочие, и крестьяне, и серьезные предприниматели.

А.К, — Почему же эти «широкие слои населения» никак не заявят, что они хотят чрезвычайного положения?

С.К. — Заявят, уверяю вас. Заявят, как только поймут, что ЧП — это не карикатурное катание на танках.

А.К. — Значит, августовский переворот не приняли потому, что катание на танках было карикатурным?

С.К. — Нет, просто людям плюнули в лицо. Гэкачеписты грубо лгали, раздавали бессмысленные наивные обещания, они, наконец, применили насилие. Кроме того, все это было антиконституционно.

А.К. — То есть вы предполагаете, что, если бы чрезвычайные меры исходили от законно избранного президента, народ встретил бы их с пониманием?