Седьмой сценарий. Часть 2. После «путча»

Впервые такой феномен был отслежен нами на примере «СОС-Армения», предоставленной Западом по случаю стихийного бедствия. Тогда по «теневым» каналам оказалось распределено до 70 процентов западной помощи. Однако только в результате выключения общесоюзной правоохранительной структуры, как остатка «иммунной системы», этот процесс смог быть перенесен на территорию России.

Фактор тридцатый. Резкое ухудшение санитарно-гигиенических условий, дефицит лекарств, снижение качества медицинской помощи, доступной населению, а также дефицит моющих средств, средств личной гигиены во многих районах России, прежде всего в центральной зоне и Приуралье. Дальнейший рост этого фактора может вызвать ряд сильных эпидемий, которые, в свою очередь, станут мощным катализатором социального протеста.

Фактор тридцать первый. Ухудшение состояния всех отраслей, обеспечивающих нормальное функционирование транспорта, водоснабжения, канализации, снабжение топливом, теплом и электроэнергией, отсутствие продовольствия, необходимого для снабжения населения в течение зимы 1991/92 г. В особенности это касается крупных городов Центральной России и Урала.

Фактор тридцать второй. Резкое обострение проблемы беженцев.

Фактор тридцать третий. Безработица — уже не в качестве неопределенной перспективы, а как реальность, возникающая в течение ближайших двух месяцев, в масштабах, угрожающих потерей социальной стабильности общества. Процесс затронет одновременно ряд крупнейших промышленных центров и регионов.

Фактор тридцать четвертый. Необходимость в новых политических условиях «платить по счетам», проводить радикальную реформу, предполагающую так называемые «непопулярные меры», т. е. осуществляя реальную либерализацию цен, сокращение бюджетных расходов, введение собственных денежных единиц, отмену прописки, приватизацию жилья, приватизацию предприятий и пр. Все это дополнительно усилит социальную напряженность, межэтническую, межрегиональную, межстратовую, межпрофессиональную конфронтацию.

Часть III. Новое устройство власти, расстановка сил и внутриполитическая динамика, порожденные путчем

Анализ новых властных структур позволяет утверждать, что на ряде уровней (СССР, РСФСР, Москва, Ленинград) одинаково прослеживается стремление создать новую административно-командную структуру. Во всех указанных властных системах одинаково прослеживаются четыре уровня властной иерархии.

Уровень первый — Политический совет. Сейчас лидирующую роль в подобном совете занимает Движение демократических реформ (ДДР), очевидно играющее роль правящей партии. Экспертные оценки говорят о полном несоответствии ДДР этой новой для него роли.

Во-первых, социальная база ДДР абсолютно размыта. Во-вторых, ориентация на либерализм, проводимая ДДР, не может в принципе иметь широкой социальной базы. Это касается большинства стран мира. Стран, не входящих в англосаксонский мир. Либерализм, как широкое социальное движение, не состоялся даже во Франции и Германии. И он абсолютно бесперспективен в России и других республиках бывшего СССР. В-третьих, совершенно неясно, на какое государство ориентируется идеология ДДР. Идет ли речь о России, об СССР или о каком-то новом конгломерате регионов и территорий. По крайней мере, никаких внятных объяснений со стороны лидеров ДДР по этому поводу не прозвучало. В-четвертых, в существующей внутриполитической и геополитической реальности вообще неясно, совместимы ли слова, внесенные в название либерального движения. Иначе говоря, можно ли в существующей ситуации говорить одновременно о реформах и демократии.

Уровень второй — политический лидер. Во всех обсуждаемых регионах, кроме СССР, этот лидер избран всем населением региона. Это порождает серьезную систему противоречий между ниже- и вышестоящими лидерами. Все они, включая Горбачева, продемонстрировали свою далекость от приверженности парламентаризму, по крайней мере в советском его исполнении. Фактически можно считать, что каждый из них мыслит себя де-факто, как автократ, хотя на словах речь все же еще идет о защите некой демократии. Но уже это противоречие между реальным политическим поведением и демократической лексикой создает дополнительные трудности для осуществления некой целостной логики государственных действий.

Кроме того, автократические тенденции сразу у многих лидеров создают дополнительный центробежный импульс, ведут к дезинтеграции остатков государственного пространства. Этот, пока еще слабый, процесс резко усилится при проведении всеобщих выборов во всех регионах и территориях. Тем более что Конституция, разграничивающая различные властные функции для элементов государственного пространства, не выработана, а политическая практика последнего пятилетия приводит к тому, что нижележащий уровень принимает свои конституции быстрее, нежели это делает верховная власть.