Седьмые врата

В ближайшие несколько дней Хэнт почти не думал о Вороне — времени не было. Все силы уходили на то, чтобы сдерживать идиотов, добравшихся до глейфов, и следить, чтобы они ничего не сожгли, никого не убили, и не покалечились сами. Первый месяц всегда считался самым сложным: — пока сила еще не улеглась внутри, и человек не научился с ней взаимодействовать, знаки получались слишком мощными, выкачивали людей до дна. Не говоря уж о том, что тварей, которые первым делом попытались использовать знаки для наживы, вокруг тоже хватало.

Но наедине с собой, когда выдавалась пара свободных мгновений, чтобы остановиться и подумать, Хэнт признавал — могло быть и хуже. Если бы не Псы.

Ворон прислал пятьдесят: опытных, умелых, лютых.

Хэнт их боялся, но Псы помогали. Разнимали стычки, объясняли, как пользоваться глейфами. Рассказывали о гармах и о том, как твари нападали на города. О том, как нужно обороняться.

Хэнту это не нравилось. Не потому, что людей вдруг начали учить защищать себя, а потому — он был в этом уверен —, что учили не просто так.

И нападение было просто вопросом времени.

Только зачем? Гармов и прочую гнусь Предатель насылал сам, приводил сквозь магические Врата, с помощью магии.

— Не думай об этом, — говорила ему Элейна и улыбалась. В эти дни она улыбалась больше обычного. — Он ничего не сможет тебе сделать, Хэнт. Ты победишь. Я уверена в этом, обязательно победишь.

— Он сделает все, чтобы выставить меня слабаком.

— Это не важно. Никто не поверит Предателю.

Хэнт не радовался и не злился — сил не хватало даже на ненависть. Он просто делал то, что был должен.

Вернул Родрика отцу, несмотря на возражения Элейны. Снова встретился с бароном Хэльниром. Собрал доверенных людей в Тразде.

Он, вопреки здравому смыслу, верил, что Ворон сдержит слово и встретит у Седьмых Врат — выйдет навстречу, усмехнется, как во сне. Будет абсолютно уверен, что Хэнт его не тронет.

Хэнт собирался его убить.

***

Ничего у него не вышло.

Через семь дней после того, как глашатай объявил о последнем королевском приказе, небо над городом раскололось надвое, и сквозь облака, свинцовые, низкие, вместе с порывом холодного ветра, ринулись гармы.

Когда это случилось, Хэнт был в западном Храме, главном в Тразде — стоял, слушал скучные и бесконечные жалобы жреца на бесконечный поток людей, и думал о своем.

Он только заметил, что жрец вдруг замолчал, увидел его расширенные глаза, страх в них, и обернулся.

Кто-то закричал, взвилось в небе воронье, описало знак, и над крышами вспыхнул ослепительный огненный щит, такой яркий, что Хэнту пришлось закрыть лицо руками. Перед глазами плясали разноцветные пятна, и кто-то рядом трясся и шептал молитву.

Хэнт встряхнулся, рванул к центральной площади. Он ждал паники, безумия на улицах, горожан в истерике. А нашел только Псов, выкрикивающих приказы, да людей, перепуганных, но выполнявших, что им сказано. Сбившихся в группы, отбивавшихся глейфами.

Гармы сыпались с неба, пробивали щит, — как крохотные, настырные осы, — и нападали.

Чернота, струящаяся с их тел, застилали застилала улицы пеленой, завивалась туманом.

Хэнт прорубался вперед с Соколом, пытался найти Элейну, но в конце концов, она нашла его первой — сгустилась облаком тумана, пахнула холодом, отгоняя запах гари и крови.

— Ты говорила, он черпает силу из Врат! — чтобы перекричать раненых и рычание гармов на улицах, пришлось повысить голос. — Нужно найти Ворона и остановить его!

Элейна смотрела спокойно и отрешенно:

— Да, он должен быть там. Врата ему больше не помогут. Ему не хватит сил.

Она улыбалась.

Хэнт схватил ее за плечи, встряхнул как следует:

— Мне нужно попасть туда! Перенеси меня!

Ее прозрачный, льдистый взгляд казался совершенно безумным.

— Элейна!

— Конечно, Хэнт. Возьми меня за руку. В конце концов, ты Избранный. Это твое право — уничтожить Предателя.

***

Сила Элейны была ледяной — острыми, отточенными иглами холода, проникавшими под кожу. Она вламывалась внутрь стрелой, запускала себя в кровь крючками.

Хэнт плохо соображал, где он и что с ним, и сознание захлестывало паникой, как волной.

Мимо мчался мир, чередой картинок: — раскалывалась надвое главная башня Тразды на центральной площади, выламывались камни на дороге из города, содрогались горы. Ветер зачесывал деревья горстью, заставлял пригнуться к земле.

И повсюду были они — гармы, уроды, черная пелена — из провалов ущелий, из бушующих рек.

Магия.

Она не была ни злой, ни доброй, и чувствовать ее Хэнт мог только теперь, когда сила Элейны держала его в ладонях. Что-то огромное, непостижимое бушевало вокруг, выло на тысячи голосов: выпусти меня, выпусти, выпусти!

Дай мне форму!

Она цеплялась за осколки того, что находила в мире — за осколки мыслей, образов и чувств, заползала в них, как в оставленные жилища, чтобы воплотиться.

Гармами, и уродами, и тварями, которым еще не придумали имен.

И Хэнт думал только об одном — нужно было остановить это. Разрушить вратаВрата.

Мир мчался навстречу, проносился сквозь, впивался ледяными иголками —, и вдруг остановился.