Сефевиды. Иранская шахская династия

«Поручи ему дерево посадить, так он себе могилу выроет», – говорят иранцы о старательном, но недалеком человеке. Когда российский посланник писал о Султане Хусейне, что «редко такого дурачка можно сыскать и между простых, не токмо из коронованных», то нисколько не преувеличивал. В качестве заключительного примера шахской глупости можно привести укрепление шиитской веры, которому Султан Хусейн уделял много внимания и с которым связывал много надежд, считая, что, исправляя нравы и помыслы подданных, можно вернуть страну на путь процветания. Отчасти этот так, поскольку нравы и помыслы имеют большое значение, но, как известно, от того, что сто раз скажешь «кебаб», сытым не станешь – помимо духовной сферы нужно было проявлять правильную заботу и о материальной. Опять же, важно учитывать обстановку и действовать применительно к ней. Когда государство «трещит по швам» и в нем нет спокойствия, вряд ли стоит учинять гонения на суннитов, которые вызывали волнения во многих местах, начиная от Дагестана с Ширваном и заканчивая Афганистаном. Если государственный аппарат работает неэффективно, то его нужно поручить заботам опытного и бескорыстного администратора, подобного Али-хану Зангане, а не раздавать важные должности представителям духовенства, которые, при всей своей образованности, не имели представления об управлении государством.

О причинах сказано достаточно, пора переходить к последствиям.

В 1709 году вождь афганского племени гильзаев[185] Мир Вайс Хотаки поднял восстание в Кандагаре. Это была уже вторая попытка обрести независимость. Первая, предпринятая в 1706 году, закончилась неудачей, но Мир Вайс сумел добиться прощения от шаха и во искупление своих грехов совершил хадж, во время которого получил от суннитских улемов фетву, оправдывающую восстание суннитов против шиитского шахского режима. Наличие фетвы существенно поднимало престиж восстания, превращая его из обычного бунта в священную войну за распространение суннизма. На сей раз Мир Вайс добился успеха и сумел отстоять Кандагар, несмотря на несколько походов, предпринятых против него шахским правительством. При всей своем свободолюбии Мир Вайс держался, можно сказать, в рамках приличия – он провозгласил себя правителем Кандагара, а не шахиншахом Ирана.

В 1711 году в Тебризе вспыхнуло восстание, жертвами которого стали более трех тысяч человек. Данные, имеющиеся в нашем распоряжении, скудны и противоречивы, причины восстания неясны, но ясно же, что от хорошей жизни люди бунтовать не станут. В том же году в Дагестане восстали лезгины и ряд других народов. Восстание возглавили лезгинский Дауд-бек и кази-кумухский[186] Сурхай-хан, а поддержку им оказывали османы.

В 1712 году повстанцы захватили и разграбили Шемаху, истребив всех находящихся в городе шиитов, а заодно и русских купцов. Кое-как, с большим трудом, восстание удалось подавить, но в 1719 году оно вспыхнуло снова, и Шемаха была разграблена вторично, что сильно осложнило не только обстановку в Дагестане, но и торговые отношения между Ираном и Россией.

В 1715 году восстали курды, и их не удавалось окончательно усмирить все то время, пока Султан Хуссейн сидел на престоле. Опасность курдского восстания заключалась в близости его очага к столичному Исфахану, который курды имели возможность захватить, но так и не смогли эту возможность реализовать. Годом позже в Герате восстало афганское племя абдали, подстрекаемое узбеками, а в 1717 году подняли бунт представители племени шахсевенов, в свое время, при Аббасе Великом, переселившегося из османских владений в Ардебиль и соседние с ним области. Свое название, созвучное с названием шахских гвардейцев, шахсевены получили за преданность шахскому престолу. Когда восстают самые преданные, пора всерьез задуматься о судьбах правления, но шах и его придворные вели себя так, словно жили не в Исфахане, а где-то на Луне.

Луры с белуджами тоже не остались в стороне, а в 1722 году практически одновременно восстали армяне под предводительством Давид-бека, и картлийские грузины, которых возглавил царь Вахтанг VI. Но шаху Султану Хусейну к тому времени уже не было дела до Закавказья, поскольку пожар пришел к нему домой, в Исфахан, и принес его Мир Махмуд-хан, старший сын Мир Вайса Хотаки.