Сефира и другие предательства

– Да. Церемония похорон Элси Дюрант проходила в крошечной церкви больницы Святого Тристана, на севере штата, минутах в десяти езды от границы Коннектикута. Красиво там – холмы и широкие равнины. Не знаю, что ее связывало с этим местом. Сама церковь маленькая, в высоту гораздо больше, чем в ширину, так что казалось, будто сидишь на дне колодца. Окна – некоторые витражи старинные, наверное, ровесники церкви, но остальные, думаю, заменены на более поздние. И эти новые выполнены в угловатом, почти абстрактном стиле, так что создавалось впечатление, будто в них меньше святых и больше странных скоплений фигур. С твоим отцом мы сидели по разные стороны в задней части церкви, но все же не слишком далеко от алтаря. Проститься пришло гораздо меньше народу, чем я ожидала: учитывая священника и служителей, – человек десять или одиннадцать. Присутствующие сидели на передних скамьях: пожилой мужчина с широкой спиной – по-видимому, муж Элси; группка тощих женщин, то ли сестры, то ли кузины покойной, и пара невзрачных типов, возможно, друзья семьи. Если честно, меня шокировало, насколько пустой была церковь. Я… может, это прозвучит глупо, но Элси Дюрант была такой… она словно нависала над жизнью твоих родителей, их браком, над моей жизнью тоже… она ощущалась настолько заметной, значимой, что казалось, наши жизни вращались вокруг нее. Я представила себе церковь, полную скорбящих, – может, половину из них составляли ее тайные любовники, но тем не менее, воображаемая церковь набилась битком. А к той тишине я оказалась не готова. Ты знаешь, как в церкви звучат, будто усиленные, каждый всхлип, каждый кашель, каждый скрип скамьи, когда ерзаешь, чтобы устроиться поудобнее. Именно такими оказались для меня ее похороны – набор случайных звуков, эхом отдававшихся в почти пустой цeркви.

По завершении службы, когда гроб уже вывезли, я потихоньку сбежала и стала ждать в своей машине. Ваш отец не только пожал руку мужу Элси – и сказал что-то ему, не представляю, правда, что именно, – но и сопровождал остальных скорбящих, когда они пешком отправились за катафалком через стоянку к кладбищу. Он остался и на церемонию захоронения, а когда гроб опустили в землю, все ушли, а он остался стоять. Он смотрел, как рабочие с помощью экскаватора ставили на место крышку склепа. Смотрел, как они сгребают в яму кучу земли, сняв зеленую драпировку. Когда рабочие засыпали могилу и укрыли ее цветочными композициями, он по-прежнему не двигался. Ну, а потом мне все же пришлось уехать: я не ходила в туалет уже несколько часов, не говоря уже о том, что проголодалась. Я уехала, а он так и оставался там.

– А он видел тебя – в смысле, в церкви?

– О, да, – ответила Виктория. – Мы встретились взглядами, как только я села, огляделась и поняла, что он прямо напротив меня. Я покраснела, будто он застукал меня за чем-то нехорошим, и это меня жутко разозлило. Все оставшееся время я смотрела только вперед, а когда выходила, – себе под ноги.

– Он потом что-нибудь говорил по поводу похорон?

– Ничего не говорил. Мы никогда не обсуждали их.

– Вот как? Почему?

– Думала, он позвонит мне, раньше он всегда так делал. А я, честно говоря, слишком злилась на него, чтобы позвонить самой.

– Потому что он сделал то, что ты от него ожидала?

– Да, только…

– Ты боялась того, что можешь услышать от него, если вы все-таки заговорите.

– А ты бы не боялась, учитывая ситуацию?

– А что ты сказала маме?

– Практически то же самое, что и тебе: что он сидел в задней части церкви, а я ушла раньше него.

– Рассказывала ей, что он стоял у могилы?

– Вот этого-то ей знать было не нужно.

– Думаю, папа с мамой никогда не говорили об этом.

Виктория покачала головой: