Сегодня я с тобой

Собирание яиц — занятие муторное, а когда обида гложет и говорить не хочется, еще и невероятно долгое. Время тянется еле-еле, а сил почти не осталось. Пока работницы складывают яйца в корзины, я оттаскиваю их в сарай, а там фасую по коробкам и раскладываю по ящикам. Пот льется градом. До ужаса хочется в душ, а от догадок работниц на мой счет хочется плакать. Да если бы мне нужны были деньги…

— Обед! — наконец, объявляет Джоан, заглянув в сарай. — Бросай все и иди в хозяйский дом.

Слава Богу, с ними есть не придется. Заходя за яйцами в курятник, я не раз замечала, как при моем появлении они внезапно замолкали. Явно меня обсуждали ведь. Так-то не поспоришь, занятые у Бетти вещи роскошью не отличаются, но ведь не они меня определяют, как человека! Что вообще они могут про меня знать?

На подходе к хозяйскому дому я замираю, слыша очередное категоричное высказывание, доносящееся из открытого кухонного окна:

— Не подходит она тебе, — ворчит старый мистер Уиллер. — Не умеешь ты женщин выбирать.

— Да ну? — просто отвечает Джонни. — Тебя послушать, так мне вообще никакая девушка не подойдет.

— Так кто ж виноват, что женщины такие пошли? — отвечает старик. — Всем охота легких денег, но остальные хоть честно сразу самодеятельность сворачивают, как только им работу дашь. А эта вон как из кожи лезет, чтобы понравиться. И комнату этой царице отдельную подавай. Строит из себя целку, а сама поди по ночам в стриптиз баре напитки таскает. И по жопе ее каждый хлопает. Видал, какие шорты нацепила? Еще чуть-чуть и лобок покажет.

— Двадцать первый век на дворе, дедуль. Сейчас все девушки короткое носят. Жара ведь.

— В мое время жарой никто наготу не прикрывал. Ты бы к ней внимательнее пригляделся и увидел бы, такая еще до свадьбы тебе в карман любовников притащит. Баба слишком красивая и нищая. От таких проблем больше, чем пользы. И будешь потом в кармане рыскать да ни черта не досчитаешься. Да еще и детей чужих воспитывать. Тьфу!

Что Джонни на это ответит, я не дожидаюсь. Распахиваю дверь, захожу на кухню, упираюсь обеими руками в кухонный стол и говорю, позабыв от ярости все правила приличия:

— Знаете, мистер Уиллер, это очень мило, что вы о Джоне так заботитесь. И, судя по всему, человек вы не глупый, раз так ловко в женщинах разбираетесь. Вот и пораскиньте мозгами. Меня зовут Адель Холлуэй. Мой отец — Роберт Холлуэй. Слышали о таком? Раз уж ваша ферма сотрудничает с лучшими ресторанами по всему штату, уверена, о ресторанах моего отца вам слышать приходилось.

Лицо старика меняется, он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я не даю. Продолжаю сыпать аргументами, объясняя, что никакая я не охотница за наследниками.

— Так вот, все эти рестораны — мое приданое. Точнее, они бы ими были, если бы я гонялась за наследством. Я бы вышла замуж за мужчину, которому меня обещал отец. За наследника сети «Даймонд-блюз» — сеть, между прочим, мировая. У него рестораны во всех столицах крупных стран по всему миру. И доход у него в месяц больше того, что приносила ваша ферма даже в лучшие годы. И я не хвастаюсь, а просто объясняю вам, что мои шорты и сумка от «Дольки и Кубанны», кто бы это ни был, чье угодно дело, но только не ваше и не ваших заносчивых работниц.

Выпрямляюсь, жду реакции, скрестив руки на груди, но кроме восхищенного и вместе с тем смешливого взгляда Джонни, не вижу никаких перемен.

— Мисс Холлуэй, да ну? — наконец, говорит мистер Уиллер старший.

— Собственной персоной, — подтверждает Джонни.

Еще пауза секунд на тридцать и:

— Она тебе не подходит. Слишком своевольная, — выдает вердикт мистер Уиллер.

Я закатываю глаза и качаю головой.

— И упрямая, — добавляет старик. — Ты с ней не справишься.

— Ладно, — сдаюсь я и обращаюсь к Джонни. — Я в душ, а потом вези меня в город. А вы мистер Уиллер, должны мне за работу. Яйца собраны, коровы подоены. Я принимаю наличные и чеки. Всего вам хорошего.

Разворачиваюсь и иду в отведенную для меня маленькую комнатушку. Джонни догоняет меня в коридоре.

— Он старый Адель, не дуйся. У него с головой давно не то. Да и воспитание…

— Без разницы, — отрезаю я. — Больше меня сюда не привози. Я перед твоими родственниками оправдываться не обязана.

Захожу в комнату, закрываю дверь перед его носом, и тут же оправдываю свое грубое действие:

— Мне переодеться надо.

Я не злюсь на него за других девушек, которых он сюда притаскивал. Я понимаю, желающих ухватить кусочек на халяву всегда хватает, а это действенный способ от них избавиться. Я не понимаю, зачем он меня сюда привез. До стадии знакомства с родителями мы явно еще не дошли. Или он просто хотел доказать мне, что работать я не в состоянии?

Надеясь, что я смогла доказать ему обратное, я прислоняюсь спиной к двери и слушаю, как он за ней топчется. Тихо скрипит пол, а я гадаю, не слишком ли резко поступаю с ним. Если он знал, как тут относятся к его подружкам, чего он ждал от меня или от своего деда?