Сегодня – позавчера (СИ)

— Натан Аароныч, он вас обзывает, а вы молчите? — рассмеялась девушка. Какая смешливая. А ещё комсорг. Это когда же комсорги превратятся в выродков Чубайсов, Гайдаров и других «комсомольских вожаков»?

— Милая Людочка, он считает, контуженный на всю голову, что так он мне честь оказывает. Лекарь от слова лечить, а врач — от «врать».

— Правда — контуженный.

Мы смеялись все трое.

— Людочка, вы не обратили внимание — для чего собрались в моей палате все эти раненные, а я не сомневаюсь, что там были только раненные?

— Да нет, как-то. Увидела — вас нет. А так, тихо сидят, едят, разговаривают вполголоса.

— А запах? Ничего не заметили?

— Да нет. Запах, как запах, — Людочка сморщила носик. Да, запах госпиталя — то ещё испытание.

— А когда вы огурцы последний раз ели?

— Утром сегодня, за завтраком. Что вы загадки какие-то загадывайте. Скажите толком.

— Ко мне сегодня Екатерина Георгиевна приходила.

Людочка фыркнула.

— Да я знаю, что вы в курсе. Но дело не совсем в ней. Она принесла огурцы, зелень. Наверное, весь сегодняшний урожай. Вы-то их каждый день едите, вот даже и не заметили ничего особенного, а бойцы уже неизвестно сколько на фронте одной кашей питались. Представляете, как она опостылела. А тут зелень. Вот они на запах и сбежались. Представьте, как улучшились вкусо-ароматические качества той же каши с укропом, петрушкой, зелёным луком, с хрустящим огурцом вприкуску. В кухне этого нет. Почему-то. Хотя лето. А это витамины, это очень полезно.

— Да, — задумчиво протянул Натан, — как-то мы это упустили. В больнице, обычно, это родные и близкие обеспечивают. Мы и привыкли. Надо дать заявку в заготконтору.

— И они проведут продразвёрстку. И привезут тебе вялые, подгнившие, сгоревшие, сопревшие овощи и фрукты. А толку? Народ озлоблен, раненным не легче. Смысл?

— А как?

Едва поймал себя за язык. Чуть не сказал: «пиар-акция». Пришлось на ходу перевести на человеческий язык:

— Грамотная, без фанатизма и насилия, общественная работа. Город наполовину состоит из дворов. Сады, огороды. На них иногда вырастает больше, чем хозяевам необходимо. Рядом — села, посёлки. Надо провести общественную работу. Я думаю, если людям просто рассказать, что госпиталь полон раненных и увечных, что им для поправления требуется свежие плоды, ягода, овощи, фрукты, молочная продукция, люди сами попрут излишки в госпиталь. Но только рассказать, попросить, ни в коем случае не требовать. Действием сим они должны себя возвысить, жертвуя. А любая обязаловка унижает. Только добрая воля. Один из десяти соизволит — госпиталю хватит за глаза. Вот для этого, Людочка и нужны ваши комсомолки. Обойти людей, пообщаться. Деликатно и ненавязчиво. Сумеете?

— Конечно. Завтра же подниму этот вопрос на собрании ячейки.

— Ни в коем случае. Никакой компанейщины и штурмовщины. Строго в индивидуальных беседах. А по комсомольской линии отчитаетесь по итогам. Назовёте инициативой каждого отдельного комсомольца. Это должно выглядеть впечатляюще. Подумайте, Людочка. И помните — деликатно и ненавязчиво.

— А получиться? Согласятся ли люди своё отдать? Бесплатно.

— А дайте им шанс. Но не ждите многого. И они вас приятно удивят. Это же русские люди.

Ну, вот. И всё обсудили. Но расходиться никто не спешил. Мне в палату не хотелось, но и мои медсобеседники не уходили. Словно ждали чего-то.

— Виктор Иванович, спой что-нибудь, — попросила Люда.

— Людочка, разве я Шаляпин? Даже не Утёсов. И не Бернес, — больше исполнителей этого времени я и не знал.

— Но ведь вы так замечательно спели:

Стрелы слова — не отпускай моей руки,
Фразы в ветра — не бросай!
Стрелы слова — вера моя, мои грехи,
Крик небесам: не бросай!

— Людочка, да вы талант! — воскликнул Натан.

— Да, вот вы нам и спойте, — поддакнул я.

— Виктор Иванович, лучше вы. Что-нибудь новенькое, своё.

Я искренне рассмеялся:

— Вы что, Людочка, подумали, что это моя песня? Я лишь, как попугай, — что слышу, то и воспроизвожу. Сам, к сожалению, талантом подобным обделён.

— Жалко, — девушка и вправду расстроилась, — а я записала ту песню. Мы теперь её петь будем. Девочкам тоже понравилась, хотя она явно мужская. Но, какая-то…

— Какая?

— Ну… Непривычная какая-то.

— Ну, конечно же. Другое поколение, другая ментальность. Я же говорил — она из других времен. Ладно, не расстраивайтесь так. Я попробую исполнить одну.

Я задумался, вспоминая.

— Витя, хватит себе цену набивать! — это уже Натан, в нетерпении, всыпал свои пять копеек.

— Я слышал это в авторской редакции, под гитару. Сам я умею играть только на чужих нервах. Слова, если запомните, мотив подберёте: