Сегодня - позавчера. Трилогия

   - Эк, ты! Для старорежимника молодоват. Какая воинская специальность?

   Я пожал плечами:

   - Меня контузило. Не помню ничего о прошлом своём. Память как отшибло.

   - Ну и как он учить новобранцев будет? - это уже к комбригу вопрос. А тот у меня спрашивает:

   - Совсем отшибло?

   - Я не знаю. Так вроде не помню, а вроде и знаю всё. Портянки руки сами наматывают, бреюсь сам, люди мне подчиняются почему-то. А я даже в знаках различия перестал разбираться. Вот вашего звания не знаю.

   - Чудно. Тут помню - тут не помню. И что ты так за него просишь? Может пусть подлечиться?

   - Петь, ты сам подумай - полный вокзал командиров, а на станции - паника. А этот только с того света - а в кулак всех собрал и путь заставил чинить. Он и в атаку бы баб повёл. И пошли бы. За таким пойдут. Так старшина?

   Я пожал плечами:

   - Мне попробовать надо. Я же из любопытства туда поехал - душат меня больничные стены. Гляжу - бабы орут, тип в черной форме - орёт, все бегают, глаза потерянные. Встряхнул их, отвлёк, они послушались, работать стали, бойцов отловил - бегали вокруг, как лошади при пожаре. К делу их пристроил. Оно ведь как - человек при деле и не думает ни о чём ином. Некогда ему бояться.

   - Это ты верно подметил. Как у тебя с самочувствием, старшина?

   - Готов к труду и обороне!

   - Эко ты громко! А Натан Аароныч что думает?

   - Говорит, динамика очень положительная. Через месяц полностью восстановиться от всех травм, кроме контузии, - ответил за меня комбриг.

   - Не отправляйте меня в госпиталь. Я же там совсем заржавею, - взмолился я.

   - А это не тебе решать. Многие под юбками жён прячутся, а ты недолатанный в строй рвёшься.

   - Враг хозяйничает на моей земле. Не могу я ни о чём ином помышлять, пока до Берлина их не допинаем.

   - Ты нас родину любить не агитируй. Сказано - не тебе решать. Куда метишь его, Александр Дмитриевич? На взвод?

   - Это лейтенантская должность.

   - Где ты их возьмешь столько? На роты бы набрать. Знаю, что лейтенантская. Этих студентов, срочно в лейтёх переодетых, я за командиров и не считаю. По мне, лучше хороший сержант на взводе, чем мальчишка с кубиками.

   - А сержантов где брать?

   - Это, да. Ну, так что думаешь?

   - Он старшина. Вот пусть и старшинствует. В третьей роте второго батальона. Её как раз комплектовать стали. Заодно и подлечиться.

   - Завскладом? - я был сильно разочарован. Все планы коту под хвост.

   - Смирна! Приказы командования не обсуждаются! Контузией совсем нюх отбило? Поговори мне ещё. На губу сядешь - быстро субординацию вспомнишь. Понял?

   - Так точно!

   - Уже лучше. Кругом! Шагом а-арш!

   Я пулей вылетел из кабинета. И встал в растерянности. И что делать дальше?

   - Кузьмин? - спросил меня политрук с "заплаканными" глазами.

   - Я!

   - Слушай сюда. Вот тебе "бегунок". Пройди все эти, кроме этого, кабинеты и ко мне. Что смотришь так? Запрос на тебя давно уже отправили, но они и до войны неделями телились, а сейчас вообще можно не ждать - на фронт раньше попадёте. Оформляйся с нуля.

   - А когда на фронт?

   Мой собеседник горько усмехнулся:

   - Не боись - без тебя война не закончиться.

   - Да я знаю. Мне интересно, сколько мы тут проторчим.

   - Планировали три месяца на формирование и ещё три на сколачивание и обучение, но сколько получиться...?

   - Понял, спасибо!

   Тот пожал плечами, тяжко зевнул в кулак, потряс головой и углубился в бумаги, словно меня уже и нет. Да и то верно. Нечего мешать. Пошел я.

   Меня мерили, взвешивали, щупали, опрашивали, записывали. Папка "бегунка" стремительно пухла от вклеенных справок, выписок, вкладышей. И так целый день. На улице уже смеркалось, когда я вернулся к "заплаканному". Он спал за столом, уронив голову на руки.

   - А, ты. Всё? Быстро ты. Ну, пойдём. Провожу тебя заодно. Ты не думай, старшина, я уже третьи сутки из этого кабинета не выходил. Не могу больше.

   - Да, я и не думаю, понимаю. Не продолжай.

   - Денежное довольствие получишь завтра в кассе. За всё время с ранения сразу. Военком уладил этот вопрос. На котловое и вещевое - станешь в роте. А, ты же и есть старшина роты. Тем более - своя рука - владыка. Только, рота ещё не сформирована, с нуля всё и начнешь. С интендантом поаккуратнее. Мужик он... непростой, скажем так. Разберёшься.

   - Спасибо.

   - За что?

   - За всё. И за науку.

   - Не за что. В одной лодке качаемся. Военком обещал меня с бригадой отпустить на фронт.

   - Как же это он тебя отпустил? Ты у него вроде секретаря?

   - Да, ладно. Бабу какую-нибудь возьмет. Дело не хитрое, справятся. А ты сам откуда?

   - Я же контуженный. Не помню ни хрена. Так, местами.

   - Да, неплохо тебя приголубило. Хорошо к Натану Ааронычу попал. Он хирург от бога, тьфу ты, никак не отвыкну.

   - И ты его знаешь?

   - Да кто ж его не знает? В городе всего две больницы - узловая и земская. А хирургов по пальцам одной руки пересчитать. А Натан... Он ведь и на Халхин-Гол ездил, и в Финской в командировке там был. У него та-акой опыт! И мужик мировой. Даже золотой.