Сегодня ты, а завтра

Он рассказывал действительно довольно долго. И по мере его повествования я все больше убеждался, что обвинение этого безобидного человека в убийстве – полная чушь. Ну не мог он убить. Ругаться мог, скандалить мог, даже замахнуться. Но убить... Нет.

– ...Кипарис не отвечал на наши письма. А когда нам удавалось дозвониться, вы понимаете, в те годы это было не так просто, тогда он говорил, что с оформлением патентов все очень сложно, что американские законы очень сложны, что ему никак не удается преодолеть массу формальностей, что результата еще нет, но вот-вот будет.

– В общем, кормил вас завтраками?

Знаменский кивнул:

– Именно так. Каждый раз мы слышали от него, что вот-вот будет результат. И мы получим свою долю. Но шли годы, и ничего так и не происходило. Вы поймите, Александр Борисович, это изобретение для нас было всем. Буквально всем. А для Бычкова больше чем всем. Это был труд всей его жизни. И если у меня еще есть время, то у него – нет.

– Кстати, а как мне найти Бычкова?

Знаменский помрачнел:

– Я сейчас расскажу. Полтора года назад нам надоела ложь Кипариса. В том, что он лгал, ни у меня, ни у Бычкова не было никакого сомнения. И мы решили действовать. Как именно? Поехать в Америку и разыскать Кипариса. Однако это оказалось сделать не так просто. Ни с того ни с сего в Америку не пускают. Знакомых, которые бы сделали приглашение, у нас не было. С трудом удалось сделать через одну фирму. Однако на собеседовании в посольстве нас ждало разочарование – мне отказали в разрешении на въезд. Клерк сказал, что у него нет уверенности в том, что я не совершу попытки нелегально остаться в Соединенных Штатах. Впрочем, его можно понять: зарплата у меня мизерная, квартира не приватизирована... В общем, меня не пустили. Делать приглашение для Бычкова мы не стали – его могла ждать та же история. Мы решили поступить иначе. Бычков подал документы на выезд в Израиль. Конечно, туда его пустили без всяких проблем. И через полгода он выехал туда. Два месяца назад он позвонил и сообщил, что купил билет в Нью-Йорк. И что через неделю будет там.

– И что дальше?

Знаменский пожал плечами:

– Ничего. Ровным счетом ничего. С тех пор я ничего не знаю о Бычкове. Он ни разу не позвонил, хотя мы договаривались о контакте. Телефоны Кипариса не отвечают...

– Как вы думаете, почему он не звонит?

– Не знаю. Ума не приложу. И кстати, этот вопрос я хотел задать Кипарису. Сами видите, что из этого вышло...

Вернувшись в следственное управление, я позвонил Кэт. Рассказ Знаменского полностью подтвердился: Бычков действительно прибыл в Нью-Йорк именно тогда, когда обещал своему другу и коллеге. Но с тех пор о нем не было никаких известий...

Нью– Йорк встретил меня страшной жарой. Если бы не кондиционер в машине у Кэт, не знаю, что бы я делал. А так, глядя из прохладного салона ее «форда» на плавящиеся от жары пригороды Нью-Йорка, я блаженствовал.

– Я думала, что твоего присутствия не потребуется, – говорила Кэт, ловко маневрируя между машин, – этот Беляк, хоть пока и не выдал себя никакими особенными делами, находится... как это? На мухе?

– На мушке, – подсказал я.

– Да, именно. На мушке у полиции. То есть под постоянным контролем. И как только он себя выдаст, мы его сразу...

Она сделала руками жест, как будто выжимает мокрое белье. При этом руль она придерживала локтями.

– Вот именно поэтому я и приехал. Понимаешь, Кэт, у нас нет времени ждать, пока Беляк себя покажет.

– А как тогда? – округлила глаза Кэт.

– А вот так. Это что-то типа профилактики. Мы должны провести расследование ударными темпами.

– Ударными... Это что, мы должны его ударить? Применить пытки?

– Да нет. «Ударные темпы» – это значит очень быстро. Понимаешь?

– Да-да, – закивала Кэт. Хотя, скорее всего, многие обороты трудного русского языка еще долго останутся для нее загадкой...

...Тем не менее могу сказать, что нью-йоркская полиция работать умеет. Уже к утру следующего дня мы знали, что Кипарис помимо чисто медицинской практики руководил одной из страховых фирм. Это значило очень многое. Когда наш эмигрант начинает заниматься страховым бизнесом, то девяносто девять шансов из ста, что его деятельность связана с мафией. С той самой «русской мафией», о которой так много говорят на Западе. И страховой бизнес приносит миллионные барыши. В чем состоит смысл? Сейчас объясню.