Сегодняшний вчерашний день

Лягушаче-жабий хор выводит песнь песней. И то, что поначалу казалось лишь раздражающим шумом: пронзительно-назойливым, монотонно-раздражающим, внезапно приобретает очарование. Каждый певец этой арии обладает своим неповторимым голосом, один квакает тихо и хрипло, другой пронзительно, надрывно, добираясь до самой высокой ноты. Вместе они создают мелодию. Самую настоящую мелодию ночи. Успокаивающую, расслабляющую, умиротворяющую. В громкое кваканье вплетается шелест листвы, порывами ветра вплетаемый в песнь песней.

Где-то мяукнула, зашипела и коротко рявкнула кошка. Сразу всполошились, залаяли собаки, беспроводной телеграф сообщений подхватила одна — другая — третья и понесло, понесло в сторону. Вскоре слышно лишь отдельное ваф-ваф, хриплое и ленивое. Затем пропадает и это эхо. Словно тонет во всеохватной темноте.

И тут вспыхивает маленький желтый огонек. Лампочка во дворе. Черные листья винограда окружают ее словно лавровый венок голову мудреца. Решетка беседки сделанная из простой проволоки и узких, проржавленных труб слегка прогибается под тяжестью виноградной лозы. Она хорошо разрослась, полностью заплела решетку и превратила неприглядную конструкцию в зеленое волшебство. Крупные кисти, густо улепленные мелкими красно-черными ягодками, свисают с нее, мерцая под светом лампы подобно изысканным драгоценностям. Листья узорной вышивкой ложатся на небо, практически скрыв его. Дрожащие зеленые усики отбрасывают длинные таинственные тени. А в лягушачий хор вступают сверчки. Их смычки взрывают однотонную музыку, добавляя очаровательную нотку баловства и грусти. От реки снова тянет холодом, к запахам речного ила и сырости примешивается что-то еще, плохо уловимое и знакомое. В палисаднике с легким хлопком открываются бутоны лунника. Огромные плафоны лимонного цвета, прозрачные в призрачном, серебряном воздухе едва слышно шелестят. А плотно свернутые бутоны прямо на глазах разворачиваются, являя чудо из чудес — мохнатую, нежную сердцевинку.

Виноградная лоза пахнет терпко. Кисло и терпко. От этого запаха щиплет кончик языка. Около лампочки уже целая эскадрилья мотыльков круг за кругом заходит на сближение с маленьким желтым солнцем. Самые безрассудные, те, чьи инстинкты влекут их к смерти сильнее других, бесстрашно бросаются прямо к раскаленному стеклу и обожженные, хрупкой невесомой оболочкой падают вниз. Немногие выжившие приходят в себя и вновь, как солдаты камикадзе, раз за разом повторяют самоубийственный путь.

В воздухе что-то есть. Некий смутно знакомый аромат, ощущение, что-то близкое и далекое, вызывающее внутреннюю сильную дрожь. Заставляющее сжиматься горло от неохватного и неописуемого восторга предчувствия. Одинаково ужасного, неотвратимого и чудесного. Оно бьется внутри, но все еще не вылетает. Словно ждет сигнала. Например, мощного порыва ветра, который будет трепать верхушки старых тополей по-над рекой. С шумом пролетит над полями кукурузы, прогонит волну на глади озера, взбаламутит воду в реке и заставит собак тихо подвывать в будках. Ветра злого, колючего, взметающего пыль и мусор с дороги. Ветра веселого, язвительного и зовущего. Вверх.

5 глава

Янат открыла глаза. Потерла ладонью щеку, зевнула громко и прищурилась. Как ее угораздило заснуть за столом, она знала. Перебор он всегда перебор. Конечно, подумала, что организм за два месяца криосна отоспится с запасом. А поскольку знакомство с членами экспедиции, будущими товарищами проводится через сутки после выхода из оного, она решила заняться полезным делом. Изучить материалы по Нави подробнее. И так как Янат делала все и всегда с небольшим перебором, то… Ее вырубило под утро, причем намертво. Жаль, никто не предупредил, а сама она подзабыла, что после выхода из глубокого анабиозного сна, тело должно восстановиться. В течение суток, хотя бы. Даже такое как у нее. Свою беспечность в таких вопросах Янат считала данностью, точнее чертой характера, которую не вытравить. Поэтому, в том числе Инга с ней и развязалась. Из-за беспечности и пренебрежения правилами. Янат почти что слышала голос Инги: "Ты эгоистка, Яна. Такой и останешься. Пока речь шла о том, чтобы прикрыть тебя от начальства, написать отчет или пересчитать твои данные, мне не требовалось больших усилий, чтобы чуток отступить в сторону. Я даже смеялась вместе с тобой над некоторыми вещами. Но сейчас ты просто подставила меня. Мало того, ты могла погибнуть и, это стало бы моей ответственностью. Я бы взвалила ее на себя, но не при этих обстоятельствах и никогда больше".