Сёгун

— Вы собираетесь слишком много платить, кормчий! Предложите им поменьше!

— Да сколько ни попросят — придется заплатить! Мне нужны моряки и артиллеристы! — Блэксорн стукнул кулаком по столу — спор происходил в кают-компании. — Как вы думаете вернуться домой?

Наконец он убедил их, но был недоволен, что его вывели из себя этими мелкими делами, всякими придирками… На следующий день он отправил их обратно в Эдо, поделив между ними десятую часть денег, хранящихся в корабельной кассе, как плату за обратный путь, а остальные деньги оставил на корабле.

— Как мы узнаем, все ли здесь нормально? — Жан Ропер сердито глядел на него.

— Ну, тогда оставайся и карауль сам! Но никто не захотел оставаться на борту. Ехать с Блэксорном согласился Винк.

— Почему ты берешь его, кормчий? — поинтересовался Ван-Некк.

— Потому что он моряк, и мне потребуется его помощь.

Сразу же, как только Блэксорн, облегченно вздохнув, распростился с командой и она вышла в море, он начал учить Винка японским обычаям. Винк был стоик, но он доверял Блэксорну, с которым проплавал столько лет, и знал ему цену:

— Кормчий, ради тебя я буду принимать ванну и мыться хоть каждый день, но будь я проклят, если надену эту чертову ночную рубашку!

Через десять дней Винк враскачку шел по городу, полуголый, перетянув брюхо широким кожаным ремнем, кинжал в ножнах болтался за спиной, один из пистолетов Блэксорна надежно спрятан под чистой, хотя и рваной, рубахой.

— Мы не пойдем в замок, да, кормчий?

— Нет.

— Я вообще предпочел бы смыться отсюда!

День был ясный, отражение высокого солнца блистало в спокойном море. Сильные гребцы работали слаженно.

— Винк, вот где засада!

— Бог мой, посмотрите на эти мели!

Блэксорн рассказал Винку обо всем — обстоятельствах бегства, сигнальных огнях на стенах, о грудах мертвых на берегу, о вражеском фрегате, что на него нацеливался.

— А, Анджин-сан, — подошел к ним Ябу. — Хорошо, правда? — Он показал на следы разрушений.

— Плохо, Ябу-сама.

— Но это же все наделали враги.

— Народ — не враги. Враги только Ишидо и самураи.

— Этот замок вражеский. — Ябу выдал свое беспокойство и беспокойство тех, кто был на борту. — Здесь все вражеское.

Блэксорн заметил, что, когда Ябу кланяется, кимоно распахивается от ветра, обнажая мощный торс.

Винк понизил голос:

— Я хочу убить этого подонка, кормчий.

— И я не забыл о старом Пьетерсуне, не думай.

— Не я. Бог ему судья. Меня прямо всего колотит, когда я слышу, как вы с ним разговариваете на их языке. Что он сказал?

— Он просто проявил вежливость.

— Какие у вас планы?

— Мы причаливаем и ждем. Он походит здесь день или два, а мы будем сидеть и ждать. Торанага послал письма, чтобы нас свободно пропускали, но все равно нам лучше затаиться и оставаться на борту. — Обшарив взглядом суда и море, Блэксорн не заметил ничего опасного, но все же сказал Винку: — Лучше измеряй глубину, на всякий случай!

— Ладно!

Ябу посмотрел, как Винк бросает лот, и вернулся к Блэксорну:

— Анджин-сан, может быть, вам лучше взять галеру и пойти в Нагасаки? Не ждать нас, а?

— Хорошо, — охотно согласился Блэксорн, не захватывая приманку.

Ябу засмеялся:

— Вы мне нравитесь, Анджин-сан! Но, извините меня, в одиночку вы сразу погибнете. Нагасаки — очень плохое место для вас.

— Осака — плохое, здесь — плохое! Везде…

— Карма… — Ябу улыбнулся. Блэксорн сделал вид, что эта шутка ему понравилась.

За время путешествия они все время, с разными вариациями вели одни и те же разговоры. Блэксорн много узнал про Ябу и возненавидел его еще сильнее, но и уважать стал больше, и не доверять — он понял, что кармы их взаимосвязаны.

— Ябу-сан прав, Анджин-сан, — поддержал Ябу Урага, — он может защитить вас в Нагасаки — я не смогу.

— Из-за вашего дяди, господина Харимы?

— Да, из-за него. Может быть, меня уже объявили вне закона. Мой дядя — христианин, хотя я думаю, что христианин он неискренний.

— Как это?

— Нагасаки — это его владение. Здесь большая гавань, но на побережье Кюсю не самая лучшая. Так он быстро сообразил, что к чему. Он становится христианином, приказывает всем своим вассалам креститься, мне тоже стать христианином и отправляет в иезуитскую школу. Ну а потом, как одного из христианских посланцев, — за море. Он предоставил иезуитам земли и, как вы говорите, подлизывается к ним. Но сердцем он японец.

— Иезуиты знают, что вы об этом думаете?

— Да, конечно.

— Они верят, что он истинный христианин?

— Они не говорят нам, своим послушникам, во что они верят на самом деле, Анджин-сан. И даже самим себе в большинстве случаев. Они специально учатся хранить секреты, использовать всякие тайны, любят их, но никогда не открывают. Это очень по-японски.

— Вам лучше оставаться здесь, в Осаке, Урага-сан.

— Прошу меня извинить, господин, но я ваш вассал, — если вы едете в Нагасаки, я поеду с вами.