Сёгун

А Ачико! Намеренно ли убил ее вожак ниндзя или это просто еще одно убийство? Как смело она бросилась в атаку, не испугалась… Бедное дитя! Почему чужеземец все еще жив? Почему ниндзя не убил его? Если это грязное нападение задумано Ишидо, ему приказали бы убить и его. Ишидо должно быть стыдно, что у них ничего не получилось… Такая неудача! Но как мужественна Марико, как умна, заманив нас в свою западню!

И чужеземец! Будь я на его месте, никогда не сумел бы задержать ниндзя, проявить столько мужества… Защитить Марико от ужасного, позорного плена… И Киритсубо, Сазуко, госпожу Эцу и даже Ачико… Если бы не чужеземец и не это тайное убежище, госпожа Марико была бы захвачена… Вместе с остальными… Как самурай я должен засвидетельствовать Анджин-сану свое почтение — он истинный самурай!

Боже, прости мне то, что я не стал помощником Марико при сеппуку, как того требовал мой христианский долг! Еретик помог ей и возвысил ее, как Иисус Христос помог и возвысил других! Еретик, а не я! Я предал ее… Кто же из нас христианин? Не знаю… Но все равно — он должен умереть…»

— А как быть с Торанагой, господин Кийяма? — упорствовал Ишидо, уставившись на него. — С нашим врагом?

— А как быть с Кванто? — Кийяма в свою очередь внимательно следил за Ишидо.

— Когда Торанага будет уничтожен, предлагаю отдать Кванто одному из регентов.

— Кому же?

— Вам, — успокоил его Ишидо. — Или, может быть, Затаки, господину Синано.

Кийяма считал это правильным: Затаки очень нужен, пока жив Торанага; Ишидо уже говорил ему, что Затаки просит отдать ему Кванто за союз с Ишидо. Вдвоем они пришли к решению пообещать это Затаки, но каждый знал, что это только пустые посулы. Оба согласны: при первом удобном случае Затаки за такую дерзость лишится не только провинции — жизни.

— Вряд ли я заслуживаю такой чести. — Кийяма пытался потихоньку сообразить, кто здесь за него, а кто против. Оноши не скрыл своего неодобрения:

— Это предложение, конечно, ценно, достойно обсуждения, но на будущее. А вот что собирается делать сегодняшний властелин Кванто?

Ишидо все еще не сводил взора с Кийямы.

— Ваше слово, господин Кийяма.

Кийяма чувствовал враждебность Затаки, хотя лицо его врага ничего не отражало. «Двое против меня, — подумал он. — И Ошиба, хотя она не голосует. Ито проголосует по указке Ишидо, так что я выигрываю — если Ишидо действительно имеет в виду то, что говорит. А так ли это?» — спросил он себя, всматриваясь в непроницаемое, с жестким выражением лицо сидящего перед ним и пытаясь определить, правду ли он говорит. Наконец он решился:

— Господин Торанага никогда не приедет в Осаку.

— Тогда он изолирован, объявлен вне закона и для подписи Возвышенного уже заготовлено императорское предложение совершить сеппуку! И это конец Торанага и всей его династии! Навсегда! — Ишидо, казалось, добился своего.

— Если Сын Неба прибудет в Осаку, — вставил Кийяма.

— Что-о?

Кийяма предпочитал все же иметь Ишидо союзником, а не врагом, но это не значит, что он не предусмотрел всех возможностей…

— Господин Торанага хитрейший из людей. Думаю, он достаточно хитер, даже чтобы расстроить прибытие Возвышенного.

— Это невозможно!

— А что если визит будет отложен? — Кийяма внезапно обрадовала растерянность Ишидо, — он ненавидел его за неудачу.

— Сын Неба будет здесь, как запланировано!

— А если Сын Неба не приедет?

— Говорю вам — он прибудет!

— А если нет?

— Но как может господин Торанага этого добиться? — усомнилась Ошиба.

— Не знаю… Но если Возвышенный захочет, к примеру, отложить свой визит на месяц… мы ничего не сможем сделать. Ведь Торанага не последний мастер устраивать всякие такие подрывные штуки… Он на все способен — даже плести интриги против Сына Неба.

Наступило мертвое молчание — всех охватил ужас при мысли об этом и о возможных последствиях…

— Прошу меня простить, но… какой же тогда выход? — Ошиба ждала ответа от всех этих мужчин.

— Война! — решительно произнес Кийяма. — Мы мобилизуемся сегодня — тайком! Мы ждем, пока визит будет отложен, — первый сигнал, что Торанага плетет интриги против самого Высочайшего. В тот же день мы выступаем на Кванто — прямо во время сезона дождей.

Внезапно начал дрожать пол. Первый, слабый толчок, всего несколько мгновений — и застонали все балки… Толчки продолжались, все сильнее, сильнее… Трещина в каменной стене поползла вверх… Поднялась пыль, стропила и брусья затрещали, с крыши посыпалась черепица…

Ошиба чувствовала слабость и тошноту… Быть может, ее карма — быть похороненной под камнями?.. Она встала, согнувшись, на дрожащем полу, и ждала… Как и все в замке, в городе, на кораблях в гавани, ждала, когда обрушится удар. Но нет, дрожание прекратилось… Жизнь возобновляется! Радость жизни овладела ими снова, их смех эхом отозвался по всему замку… На этот раз — в это время, в этот час, в этот день — гибель их миновала…

— Сигата га наи… — Ишидо все еще дрожал.

— О, все кончилось. — Радость обрушилась на Ошибу.

— Давайте проголосуем, — почти дружески предложил Ишидо, счастливый, что жив. — Я голосую за войну!

— И я!

— И я!

— И я!

— И я!

* * *