Сэйв

– Да, ты дура. – Ванесса крепко меня обнимает, пока из моих глаз нескончаемым потоком льются слезы. – Врать тебе я не могу. И не буду. Но твоя уверенность в том, что он уже побежал искать кого-то на стороне, меня раздражает. Ты экстрасенс, что ли? Откуда тебе знать, где сейчас твой красавчик?

Снова шмыгаю носом.

– Он и вправду красавчик, к слову. Я погуглила его. Такой секси. Только мрачный какой-то.

Улыбаюсь.

– Он не мрачный, Ван. Он просто…

– Просто что?

– Он идеально мне подходит. Будто дополняет меня. Я не знаю, как это объяснить, но… с ним я не боюсь быть собой.

– И когда ты это поняла?

– Сразу же.

– И при этом просто встала и ушла. Я тебя не понимаю, Эмили Фишер.

Мотаю головой в стороны.

– Я и сама себя не понимаю…

Раздается сигнал моего телефона, лежащего на столе, и я резко подрываюсь. Но сообщение не от Мэттью, а от Терезы:

Тереза:

Ты куда пропала после матча? Все в порядке?

Эмили:

Да, я приехала к подруге.

Эмили:

Пью вино.

Эмили:

А вы с Джоном празднуете? Поблагодари его за интервью, а то я не успела.

Тереза:

Булочка с корицей передает тебе спасибо.

Фыркаю.

Тереза:

Мы поехали отмечать победу… В ТАТУ-САЛОН!

Эмили:

Тату-салон?

Тереза:

Джон хочет набить татуировку. Не спрашивай.

Смеюсь и начинаю отвечать, как вдруг меня озаряет дурацкая мысль.

– Ван, – окликаю я подругу, усевшуюся обратно на свой стул и подливающую вино в бокалы. – Я хочу набить татуировку.

Ван вскидывает бровь, а затем ухмыляется:

– Я просто обязана поблагодарить этого твоего красавчика за новую версию тебя. Поднимай зад, что сидишь?

Я улыбаюсь, залпом опустошаю бокал вина и, узнав у Терезы адрес салона, вылетаю из квартиры вместе с Ванессой.

Полчаса спустя такси привозит нас к тату-салону «Разлука». Яркая красная надпись, подсвеченная по контуру желтым, ослепляет глаза, едва мы покидаем темный салон автомобиля. Поправляю расстегнутую куртку, пряча в нее нос, а затем шумно выдыхаю.

Я что, правда сделаю это?

Наверное, эта авантюра должна меня пугать. Но отчего-то я ни капельки не боюсь. Я никогда прежде не была так уверена в чем-то, как сейчас, ни на минуту не сомневаюсь в том, что именно я хочу увековечить на своем теле. Я знаю – татуировки не обязательно должны обозначать что-то определенное. Многие набивают их для красоты. Без определенного смысла, вложенного в рисунок. Но то, что я хочу набить… имеет огромный смысл.

Я не знаю, наберусь ли я смелости, чтобы поговорить с Мэттью.

Я не знаю, смогу ли еще хоть раз прикоснуться к нему.

И уж тем более не знаю, скажу ли я когда-нибудь, что люблю его.

А я люблю.

Удивительно, как мое разбитое сердце с огромной пропастью посередине вдруг смогло наполниться любовью. Удивительно и одновременно прекрасно. Это противоречит всем законам физики.

– Ты готова? – спрашивает меня Ван.

В ее темных глазах отражается свет сияющей луны в форме месяца, и я вижу, что она взволнована. Маленькие снежинки, летящие с хмурого неба, оседают на ее кудрявых волосах, а ее губы, суховатые из-за сильного ветра и морозов, приоткрываются в ожидании ответа.

– Давай сделаем это, – произношу на выдохе я.

Она улыбается и берет меня под руку. Вместе мы подходим к стеклянной двери с рисунком разбитого сердца, и я мысленно усмехаюсь иронии судьбы. Когда я тяну ее на себя, то оказываюсь в небольшом, тускло освещенном помещении, стены которого расписаны неоновыми надписями. Справа от двери расположился небольшой кислотно-желтый диван, а рядом с ним, на стеклянном столике, каталог с эскизами. Прямо напротив нас зона ресепшена, подсвеченная ярко-розовыми линиями, рисующими хаотичные узоры на стойке, за которой стоит девушка с разноцветными косами.

– Добро пожаловать в «Разлуку», – приветливо улыбается она. – Вы записывались?

– Нет, – выдыхаю я.

– Боюсь, что тогда мы не сможем принять вас сейчас. У нас плотная запись.

– Хэй, Мил, они со мной. – Лучезарно улыбающийся Новак появляется в дверях.

– А ты та еще авантюристка, Эмили Фишер, – фыркает из-за его спины Тереза.

Я смеюсь и подхожу к ней, чтобы обняться.

– Это Ванесса, моя лучшая подруга. А это Тереза.

– Рада познакомиться. Наслышана о том, как ты надираешь задницы тех, кто обижает нашу Эмили, – представляется Тереза, и я смеюсь.

– Так ты серьезно хочешь набить тату? – вскидывает бровь Джон.

Коротко выдыхаю и киваю. Новак набирает полную грудь воздуха и выдыхает:

– Только не пингвина, ладно?

Я улыбаюсь.

– Тереза тебе рассказала?

– Да. Я не буду лезть не в свое дело. Мэттью хороший парень. Но…

– Но?

– Но он не имел права так с тобой говорить. Надеюсь, ты не собираешься набивать его имя.

– Нет, – мотаю головой в стороны я, и Новак счастливо выдыхает. – Я набью его лицо.

Глаза Джона округляются до такого размера, что едва не выкатываются прямо на глянцевый пол салона. Тереза запрокидывает голову и начинает хохотать от его реакции, а Ван рядом лишь закатывает глаза.

– Не переживай, Джон. Я ведь дружу с головой, – широко улыбаясь, произношу я, а затем мысленно добавляю: «Надеюсь».

На следующий день я проживаю все пять стадий принятия неизбежного. Проживаю их даже несколько раз по кругу. Так что, очевидно, это полная брехня.