Секрет белого света, или Философия домохозяйки

— Да! Да! Да! Это верное решение! Именно так и решаются подобные задачи… Задача решена! Мир спасён! А ты не парься. Знаешь, кто спас мир? Кому по силам оказалась такая задача?

— Спаситель. Тот, что принёс меч. Признаться, раньше я как-то… не очень понимала, от чего нужно было спасать мир. Вроде жили люди, не тужили. Но теперь, кажется, до меня начинает доходить, какая опасность тогда нависла над миром и кто спас положение, совершив, казалось бы, невозможное.

Кстати, он не стал починять раздираемый противоречиями мир. Он из старого, негодного мира создал новый мир, перечеркнул всю прежнюю историю, чтобы начать новую…

Вот я и приблизилась к той опасной черте, преступить которую— значит погибнуть. Один неверный шаг, одно неловкое движение, и поминай как звали. Нужно держать себя в рамках дозволенного.

Здесь кончается старая, и начинается новая история. Когда-то это место было ареной. Здесь происходили знаковые события. Но что это было? Как описать важнейшую часть истории человечества, её переломный момент? Ничего практически не осталось. Стёрта память. Было и прошло, быльём поросло. Эх, куда уходят народы, культуры, цивилизации?

— «Где Древние Вавилоны, Трои, Афины, Спарты? Повержены в прах, и око путешественника, смотря на них, не видит ничего, кроме мшистых камней и зелёного злака. Но между тем, как рука времени всё в них истребила, красноречивое перо твёрже мрамора и меди сохранило красоту их». «Когда Греция и Рим облекались в величество и славу, тогда и словесность их возносилась до той же высоты. Они упали, но языки их хотя и мёртвыми называются, однако и ныне живут и не допускают памяти их погибнуть. «Язык— это памятник, твердейший меди и мрамора памятник, который вопиет громко в уши тех, которые имеют у себя уши (А. С. Шишков)».

Всё прошло. Но эхо Большого Взрыва докатилось до наших дней. Остались слова и меткие фразы. Они и сейчас на слуху. Был бы жив прадедушка Гомер— «философ, обнимающий умом всё человеческое и божественное», он бы воссоздал картину минувших событий. Правда, его упрекают в «свободомыслии, граничащим с юмористическим, игривым, чуть ли не фривольным отношением к мифологическим образам и сюжетам. Мифологические сравнения у Гомера часто подменяются сравнениями с ситуациями реальной повседневной жизни и быта (цитата)».

А что, если так же, простыми и понятными словами?

История о Мастере и Учителе.

Замыслив создать бессмертное творенье, Мастер обдумывает его содержание и форму. «Содержание и форма— философские категории, во взаимосвязи которых содержание, будучи определяющей стороной целого, представляет единство всех составных элементов объекта, его свойств, внутренних процессов, связей, противоречий и тенденций, а форма— есть способ существования и выражения содержания (Словарь)».

Ну, с содержанием всё более-менее ясно. Теперь касаемо формы… Гм! Кажется, на эту роль годится круг… Всем хорош круг. Нет у него ни начала, ни конца. Круг идеален! Он само совершенство!

И под кистью Мастера оживает картина. Что же он изобразил?

Вот большой каравай. А вот хоровод, который кружится вокруг каравая. «Испекли мы каравай вот такой вышины, вот такой нижины, вот такой ширины, вот такой ужины…»

И увидел он, что всё это есть хорошо весьма. Но когда они садятся за стол, тоже круглый, и начинают делить каравай, сразу возникают раздоры и разногласия. Ни по одному вопросу нет единого мнения. Одни утверждают одно, другие уверены в обратном. Причём, и те, и другие считают себя правыми.

А действительно, кто прав, кто не прав? Доводы каждой стороны звучат убедительно. «Каравай наш, каравай, кого хочешь выбирай». Так что ли?

И всё-таки есть здесь какая-то неправильность. Неужели в расчёты Мастера закралась ошибка? Доселе, вроде, всё шло хорошо, посолонь. Как в едином хороводе могло родиться противоречие?

Долго Мастер всматривался в картину… Ах, вот оно что? Если смотреть вот так, со стороны, одни в круге идут вправо, другие — влево. Видимо, то же происходит и в умах, и во взглядах, когда они, дойдя до точки, вдруг разворачиваются и начинают движение в противоположную сторону.

Всему виной круг, замкнутый круг! Смотришь на всё это и волей-не волей убеждаешься: круг порочен! Как же разорвать этот порочный круг?

Прямая — вот решение задачи! Чтобы не было противоречий, путь должен быть прямой!

Что же теперь получается? А ничего не получается. Опять согласия нет. Опять накладка.

Там уже поговаривают, что это неизбежность, что правды на свете две и у каждого она своя. Две правды? Но этого не может быть, как не может быть двух законов. Закон один! Двум законам не бывать!

Он дал жизнь этому творенью. И ах какая живая картина получилась! Он готов был в ней что-то подправить. Но она уже вовсю жила своей жизнью, невзирая на волю Автора. Как ни был искусен Мастер, он оказывается в тупике, из которого не видно выхода. Искусство встаёт перед неразрешимой задачей.

Повисает напряжение. Над миром сгущаются тучи. Мир, замерев, ждёт своей участи.