Секрет белого света, или Философия домохозяйки

«Наука языка, или лучше сказать, наука слов, составляющих язык, должна быть первейшею, достойной человека; ибо без неё не может он знать причин, по которым восходил от понятия к понятию, не может знать источника, из которого текут его мысли».

«Нельзя не удивляться, что наука красноречия, изящная ума человеческого забава и увеселение, во все времена приводилась в правила и процветала. Между тем как основание её, наука языка, оставалась всегда в темноте и безвестности. Никто, или весьма немногие дерзали входить в её таинственные вертепы и то не проникали далее первых при вратах её пределов».

«Не надлежит слово человеческое почитать произвольным каждого народа изобретением, но общим от начала рода текущим источником, достигшим через слух и память от первейших предков до последнейших потомков».

«Как род человеческий от начала своего течёт подобно реке, так и язык с ним вместе. Народы размножились, расселились и во многом лицами, одеждою, нравами, обычаями изменились, и язык тоже. Но люди не престали быть одним и тем же родом человеческим, равно как и язык, не престававший течь с людьми, не престал быть образом одного и того же языка».

«В этом смысле все языки можно назвать одним и тем же языком, который от малых начал, как великая река от малого источника распространялся по лицу земли».

«Другие языки… все они от одинаковых начал истекают, всяк заимствовал язык свой от отца своего и передавал сыну. Цепь сия никогда не прерывалась».

«Исследование языков возведет нас к одному первому, древнему».

«Первобытный язык исчез сам по себе, но существует во всех языках. Он существует в них не словами своими, но корнями, из которых каждый язык произвёл свои корни».

«Для отыскания корней мы избираем славенский, и он «оказывается всех прочих к тому способнейшим», «потому что он— отец бесчисленного множества языков». «От нашего славянорусского корнеслова пошла поросль наречий и ветви языков иных». «Славенский, древний, коренной— язык наш, на котором преданы нам нравы, дела и законы наших предков».

«Я почитаю язык наш столь древним, что истоки его теряются во мраке —, столь в звуках своих верным подражателем природы, что кажется, она сама его составила, столь изобильным в раздроблении мыслей на множество самых тонких отличий и вместе столь важным и простым… и наконец столь правильным, что наблюдательный ум часто видит в нём непрерывную цепь понятий, одно от другого рожденных, так что по сей цепи может восходить от последнего до первоначального её весьма отдалённого звена».

«В нём, в составе его слов, видна мысль, руководившая человека от одного понятия к другому, связуя их как бы некой неразрывной цепью. Новейшие языки не могут быть верными путеводителями к своим началам. Все древние языки, кроме славенского сделались мёртвыми».

«Глубокое исследование языка нашего принесло бы великую пользу не только нам, но и всем чужестранцам, пекущимся достигнуть ясности в наречиях своих, часто покрытых непроницаемым для них мраком. Иностранным словотолкователям для отыскания первоначальной мысли следует прибегать к нашему языку: в нём ключ к объяснению и разрешению многих сомнений, который тщетно в языках своих искать будут».

«Язык наш— древо жизни на земле». «С нашим языком можем мы насаждать и разводить великолепнейшие вертограды…»— рисует он перспективу. Ему, с его позиций, открывалась радужная перспектива. И всё та же мечта о каком-то необычайном, чудесном саде, что грезит человечество с незапамятных времен…

А у нас как обстоят дела? Так… домохозяйка самонадеянно взялась за Картину мира. Не гладко идёт работа: обрывы, узелки, заминки… Ничего не поделаешь, старый мир— ветхий мир.

И все-таки стройная картина вырисовывается! Будто и впрямь всё на свете образовалось из молока. Может и тот самый «первичный бульон», в котором якобы зародилась жизнь на Земле— «взвесь органических молекул в воде»— есть ни что иное, как молоко? Мне кажется, молоко вполне подходит под это определение.

Значит правду сказывают древние преданья, из молока возник этот мир? А ведь я сознательно в самом начале обошла стороной миф о происхождении Млечного Пути, сочтя его несостоятельным. Уж такое укоренилось отношение к мифам: мифы— синоним человеческих заблуждений.

Что же случилось с миром? Что на него нашло? Какое-то событие, подобно Большому Взрыву, раскидало, разметало на отдельные фрагменты то, что некогда было единым целым. Всё перемешало, перевернуло с ног на голову. Сдвинулись все даты. Люди забыли… Или предпочли забыть?

Нужно починить мир, во что бы то ни стало вернуть ему былую целостность. Мир прекрасен. Тот, кто сочинил его, был мудр и проницателен. Думается, он всё предусмотрел… «Сочинять— ставить по чину, творить умственно (цитата)».

Нам остаётся его только починять, день за днём длить его существование. «Починять— делать годным то, что пришло в негодность (цитата)».