Секрет. Беседы о суфизме

Нам нужны современные религиозные мистики того же масштаба, что Альберт Эйнштейн, Эддингтон и Планк. Именно в этом состоит моя работа здесь: создать современных мистиков, а не просто схоластов, которые как попугаи могут разговаривать об Упанишадах и Ведах. Нет, схоласты не подойдут. Нам нужны современные мистики, нам нужны люди, в чьих сердцах могут возникнуть новые Упанишады. Нам нужны люди, которые смогут говорить так, как говорил Иисус, от своего собственного имени. Нам нужны храбрые мистики, которые смогут сказать, что они испытали переживание Бога – не потому, что в священных писаниях говорится, что Бог существует, а потому, что они познали Бога. Нам нужны не просто ученые, знающие люди, а мудрецы.

Хватит схоластики. Схоластика, прежде всего, очень заурядна, схоластика не может соединить современную науку с мистицизмом. Нам нужны будды, а не люди, которые знают о Будде. Нам нужны медитирующие, любящие, экспериментирующие люди. И тогда настанет день, придет время, когда наука и религия смогут встретиться и смешаться, смогут объединиться. И этот день станет одним из величайших дней во всей истории человечества: это будет великий день радости, неповторимый, уникальный день, потому что, начиная с этого дня, шизофрения, расщепленное человечество исчезнут из нашего мира. Тогда нам не нужно будет иметь два подхода, науку и религию: будет достаточно одного.

Для внешнего этот подход будет использовать научную методологию, для внутреннего он будет использовать религиозную методологию. И «мистицизм» – прекрасное слово, его можно использовать для обозначения этой единой науки, или единой религии, как бы вы это ни называли. «Мистицизм» будет прекрасным названием. Тогда наука будет вести поиск внешней тайны, а религия будет искать внутреннюю тайну – они станут двумя крыльями мистицизма. «Мистицизм» может стать тем словом, которое обозначает и то, и другое. Мистицизм может стать синтезом их обеих.

И благодаря этому синтезу сами собой произойдут еще множество других синтезов. Например, если наука и религия встретятся в мистицизме, тогда смогут встретиться Восток и Запад, смогут встретиться мужчина и женщина, смогут встретиться поэзия и проза, любовь и логика – тогда, слой за слоем, начнут происходить встречи. И когда это случится, у нас будет более совершенный человек, более целостный, более сбалансированный.

Второй вопрос:

Разве не человек является целью всей эволюции?

У эволюции нет цели. Сама идея цели заурядна, она происходит с рыночной площади. Существование игриво, оно не является целеполагающим. Это лила, игра, а не работа. Но мы мыслим в терминах экономики, бизнеса, мы мыслим в терминах рыночной площади: все должно иметь свою цель.

Люди приходят ко мне и спрашивают: «Какова цель медитации?» Они считают само собой разумеющимся, что должна существовать какая-то цель. Но ее нет. Медитация сама по себе является целью, она не служит достижению какого-то результата. Какова цель любви? Является любовь средством для достижения чего-то еще, или же конечный результат – сама любовь?

Цель означает разделение, разделение между средством и результатом. Какова цель этих зеленых деревьев, какова цель поющей птицы и этого восхода, какова цель звездной ночи? Какова цель всего этого? Если бы была какая-то цель, Существование было бы очень уродливым.

И вопрос все равно останется. Если вы скажете: «Целью является „A“», то возникнет вопрос: «А в чем состоит цель „A“?» И этому не будет конца.

Цели вообще нет. Именно поэтому жизнь так прекрасна.

Кто-то спросил у Пабло Пикассо: «В чем цель ваших картин?» – и он ответил: «Почему вы не идете в сад и не спрашиваете у цветка розы: „В чем твоя цель?“ Почему вы не обращаетесь к поющей птице: „В чем цель?“ Почему вы не спрашиваете солнце и луну? Почему вы докучаете мне? Если роза может цвести без всякой цели, почему я не могу рисовать картину? Мне нравится рисовать, вот и все».

Но у нас очень заурядный ум, мы всегда мыслим в терминах цели. Цель означает «бизнес», цель означает: «Я делаю это для того-то». И из-за этой одержимости целью вы никогда не делаете ничего тотально – не можете – потому что вас не интересует делание само по себе. У вас есть цель.

Вы рисуете картину, чтобы продать ее на рынке и заработать деньги. В этом случае ваша картина не может быть великой – не может, потому что вы не уйдете целиком в процесс рисования. Вы постоянно будете думать: «Сколько я получу? Смогу ли я ее продать, и кто может ее купить? К кому мне обратиться, как ее разрекламировать?» И при этом вы рисуете! Возможно, ваша картина получится превосходной с технической точки зрения, но она не будет произведением искусства. Вы не художник, не творец.