Секрет ее счастья

— Вы хорошо сражались, лорд Даттон, — произнес он.

— Лорд Генри, — сказал Даттон, поклонившись и передав шпагу Пенриту.

— Вы больше не побеспокоите леди Луизу? — заключил Блейкс.

— Ни в коем случае.

После, этого обе стороны быстро уехали из парка, но напоследок Блейкс обернулся в ту сторону, где стояли Луиза с Хоксуортом и сдержанно улыбнулся. Луиза снова тихо ахнула и затаилась за очень большим и очень грязным деревом.

— Думаешь, он видел меня? — спросила она у Хоксуорта.

— Несомненно, — ответил он, поправляя перчатку и томно глядя на нее.

Чертов Хоксуорт, ведет себя так раздражающе; она считала его скорее братом, чем кузеном, и благодаря такой близости он прекрасно знал, как взбесить ее.

— Но как он мог? — недоумевала Луиза, подбирая под себя плащ темно-синего цвета, который должен был сливаться с лесным фоном.

— Может быть, все оттого, что ты ахала и взвизгивала с каждым уколом шпаги Даттона? — спросил Хоксуорт.

— Я ничего подобного не делала.

— Ты именно так и делала, кузина. Меня это очень отвлекало; представляю, какой опасности ты подвергала дуэлянтов своим женским поведением.

— По крайней мере, я не трусиха! — сказала она, уже собираясь уходить.

— Как тебе удалось это определить? — спросил Хоксуорт, едва сдерживая улыбку.

— Заставила я или нет двух мужчин обесчестить меня в один вечер? Если ты думаешь, что не требуется никакой смелости, чтобы дать публично обесчестить себя, то ты определенно молокосос, каким я всегда тебя и считала.

— Кузина, приношу извинения, — сказал он, взяв Луизу под руку, как достойнейший из мужчин, каковым слыл повсюду за пределами семьи. — Ты не трусиха. Но ты сможешь решиться на брак? Это будет настоящим испытанием твоего характера.

— Конечно, я смогу, — ответила она с уверенностью, окрепшей после того, как стала свидетелем этого удивительного подвига, который Блейксли совершил в ее честь.

— Я счастлив слышать это, — кивнул Хоксуорт, — ведь если бы ты не смогла, мне бы ничего не осталось, как сражаться на дуэли за твою честь. Это было бы совсем некстати, я же признанный трус.

— Он так и сказал, что он трус? — спросил Мэтью Грей.

— Шутка, — ответил его отец, Джон Грей, когда они снова укрылись в тени леса.

Разумеется, они следили за дуэлью. Как воины, они интересовались актами бесстрашия и агрессии и не были разочарованы утренним мероприятием. София рассказала им о дуэли, зная, разумеется, что ее рассказ будет воспринят как руководство к действию. Джон видел достаточно англичан и французов, чтобы понимать нюансы их воинских игр, но его сыновья их не понимали. Или было бы лучше сказать, что его сыновьям стоило изучить такие вещи получше.

Будучи мужчинами, они очень хорошо разбирались в том, как различные нации мира вели войны и строили империи.

А потому необходимо изучить оружие врага, но намного предпочтительнее было бы разбираться в его замыслах и намерениях.

— Она была здесь, — сказал Мэтью, глядя на своего старшего брата Джорджа. — Наблюдала за ним.

— Он сражался за нее. Она имела право присутствовать.

— Но англичане вряд ли так рассуждают, — усомнился Джон.

— И все же он видел ее и не прогнал, — сказал Мэтью.

— Он знает ее, — тихо напомнил Джордж. — Он понимает ее.

— Но я не уверен, что она понимает его, — возразил Мэтью.

Они бесшумно шли по лесу, их тела, одетые в кожу, сливались с тенью, их тихие и мягкие голоса были подобны шороху листьев. Они передвигались быстро, легко, без лишней осторожности, но осмотрительно, обратно в Далби-Хаус. Обратно к Софии и ее миру.

— Он научит ее, — подытожил Джордж, когда перед ними показался белый и мощный Далби-Хаус.

Глава 21

Пока герцог Хайд хлопотал о специальном разрешении, что было совсем не сложно с его связями, Блейкс посетил дом Мелверли для того, чтобы объясниться относительно его женитьбы на Луизе.

Блейкс взял с собой Айвстона, в основном из-за того, что тот отказался оставаться в Хайд-Хаусе. Айвстон ожидал в маленькой гостиной, пока Блейксли встречался с Мелверли в библиотеке, впечатляющей комнате, которая, похоже, пользовалась популярностью. Нужно признать, это поразило Блейксли, поскольку он знал, что Луиза не интересуется книгами. Того же он ожидал и от Мелверли. Отец Луизы был слишком занят погоней за удовольствиями, чтобы найти время поскучать в одиночестве с книгой в руках. То, что доставляло Мелверли удовольствие, едва ли предполагало пребывание в одиночестве, если только мужчина не был совсем уж безнадежен, а Лондон никому не позволял остаться в подобном положении.

Мелверли, распутный и страдающий подагрой, не встал, когда вошел Блейксли. Он отнюдь не ждал его. Старый шалопай, славящийся высокомерием и заносчивостью, вставал только в редких случаях. Он был в хороших отношениях с герцогом Камберлендом, распутным дядюшкой принца Уэльского, а Камберленд, по слухам, перенял все свои беспутные замашки у Мелверли. Говорили, что они одинаково радостно и свободно делили вместе выпивку и женщин. И Блейксли склонен был верить.