Секрет индийского медиума

— Вы только ему ничего сначала не говорите, — стрекотала, запыхавшись от собственного воодушевления, Ульяна. — Вы вообще с ним не говорите. Пошлите кого-нибудь к старушке Шуберт, назначьте встречу на мосту… ммм… Нет, лучше за мостом, за Николаевским мостом, это на Васильевском острове. Меж сфинксами! Мистическое местечко, там желания загадывать приходят. Пусть сядет на ступеньки и ждет. А вы… вы пройдете мимо… Нет, сначала оставите рядом дневник и, ни слова не сказав, пройдете мимо. Вот так!

Делин недоуменно глянул на девушку, горевшую по своему обыкновению энтузиазмом очередной театральной постановки.

— Опасаюсь спросить, отчего именно так? — съязвил бывший исправник.

— Потому что я так себе это представляла, потому что это очень таинственно и романтично! — ответила Ульяна, прижав варежки к груди и сияя улыбкой, как начищенный самовар. — Снег, туман, газовые светильники, два грозных сфинкса, грифоны… Иван Несторович сидит, такой печальный, одинокий. А тут… проходит некто и кладет перед ним его заветный дневник. И удаляется в туман. А мы с Ромэном будем наблюдать со стороны большого здания напротив — там колонны большие, удобные — схоронимся.

Так все и произошло. Разве мог Делин спорить с этой маленькой выдумщицей? Ничуть. Сделал опять, как просила. Иноземцев даже и узнать его не успел, вслед погнался, но туман над Невой был таким густым, что странному незнакомцу, которого бывший исправник изображал, удалось быстро скрыться. Доктор побегал вдоль Университетской набережной перед зданием Академии художеств туда-сюда, снова присел на ступени, с минуту полистал свою тетрадь, верно, решив убедиться, его ли это манускрипты. Потом поднялся и тоже скрылся в тумане.

— Ну все, Элен, — проговорил Ромэн, когда Ульяна перестала вздыхать, глядючи вслед своему доктору, и с придыханием шептать: «С Рождеством, муженек». — Я свою часть уговора выполнил. Чуть не поседел, чуть не помер, признаться, но выполнил. Дневник достал, чиновника изображал, даже барышню изображал. Теперь ваш черед — ведите меня в лучший игорный дом русской столицы, как обещали.

— Я не помню, чтобы такое обещала, Ромэн.

— А я помню. Ведите, говорю. Буду все, чему вы меня обучили, на деле испытывать.

— У вас еще хромает сноровка, — отмахнулась Ульяна. — Практика. Пока только практика. Вам пока нельзя за стол.

— Нет, хочу в игорный дом, — не унимался Ромэн.

— Мы упустим месье Иноземцева. Он ведь в Бармен уедет, мы за ним не поспеем.

— Ночью-то? Не уедет он ночью, он же темноты боится, как смерти. Едем в игорный дом, Элен, ну пожалуйста! За ним Герши присмотрит.

— За Гершином этим самим присматривать не мешало бы. Уф, ну и увалень. Ладно, — улыбнулась Ульяна, вдруг просияв, а про себя подумала: разом отучу тебя в карты играть. — Знаю я здесь одно место, на Невском, неподалеку от Петровского яхт-клуба. Только одеться следует поприличней.

Прежде вернулись на Апрашку, представились молодыми предпринимателями-виноторговцами, сняли номер в гостинице. Ульяна опять усы наклеила, волосы рыжей краской сбрызнула, нарисовала россыпь веснушек, брови и ресницы светлой краской подвела, отчего совсем на себя быть похожа перестала. На Ромэна смотрел какой-то совершенно бесцветный мальчишка. Ромэну же велела монокль надеть, чтоб черты лица изменить — с непривычки ведь трудно удержать стеклышко меж бровью и щекой, — гляделся Лессепс презабавнейше, да еще и прямой пробор ему на редкость шел. Ни дать ни взять торговец из какого-нибудь Саратова. Нипочем никто не узнает внука первого парижского миллионщика.

— И это-то называется — прилично одеться? — с опаской спросил Ромэн, выходя на улицу.

Мадемуазель Бюлов сделала знак: мол, все под контролем.

Отправились на Невский, шли долго, потому что Ульяне вздумалось изображать хромоту.

— Чую, — прошептала она Ромэну, — хвост за нами от самого Литейного. Нехорошо это. Не люблю следов оставлять. Может случиться, что из трактира черным ходом бежать надо будет.

— Какого трактира? — изумился вновь Ромэн.

Но Ульяна не дала тому опомниться, потащила вниз по лестнице в какое-то серое полуподвальное помещеньице. Спустились в заведение, юноша обомлел. Ульяне пришлось даже одернуть того, намекнув, что негоже так озираться. Вид Ромэна выдавал в нем несведущего иностранца, делая немедленной добычей опытных шулеров.

И открылась юному Лессепсу неприятная правда. Оказалось, русский игорный дом совсем не походил на те приличные и роскошные казино, которых было полно в Париже и в других городах Европы: с дорогими столами, грудами золотых башенок поверх зеленого сукна, паркетными полами и шампанским. Когда Ульяна говорила о трактире, он и не чаял, что посетит сегодня именно его заместо какого-нибудь знаменитого петербургского игорного клуба. Думал, девушка шутила, но нет, привела юного Лессепса в самый мерзкий притон.

— А как же Английский клуб? — шипел возмущенно Ромэн. — Я слышал, что здесь тоже есть такой.