Секрет каллиграфа

По дороге к Асмахан Назри спрашивал себя, почему законные жены кажутся ему такими уродливыми. Он понимал, что каждая из них красива по-своему, однако не для него. Почему люди, которых мы больше не любим, сразу становятся безобразными? Асмахан он находил миловидной и очень привлекательной, Тауфик же, напротив, не считал ее красивой. «Следовательно, — делал вывод Назри, — я люблю ее. Возможно, именно потому, что она не моя. Она как пустыня — принадлежит всем и никому». Тут он увидел, как из дома Асмахан выходит очередной клиент, маленький пожилой господин. Назри перешел улицу и нажал кнопку звонка.

40

Асмахан слышала о бегстве жены каллиграфа, но роль Назри в этом деле оставалась для нее неясной. Однако он исчез и вот теперь неожиданно появился. Должно быть, перед этим он некоторое время высматривал ее дом, потому что лишь спустя несколько минут после ухода старого ювелира Хабиба в дверь снова позвонили. Асмахан подумала, что это предыдущий клиент забыл таблетки, очки или прогулочную трость. Этот скряга всегда находил предлог вернуться, чтобы еще раз, бесплатно, обнять ее. Асмахан, смеясь, отворила дверь — на пороге стоял Назри, бледный как смерть.

— Впусти меня, пожалуйста, за мной охотится один сумасшедший, — прошептал он.

Она дала ему войти, даже на некоторое время почувствовала что-то вроде сострадания к своему бывшему любовнику. Назри тут же выложил ей суть своей просьбы. Он хотел бы некоторое время пожить у нее на первом этаже, куда не ходят клиенты. Каллиграф нанял для него киллера, пояснил Назри.

— Но если они найдут тебя, — ответила Асмахан, — то заодно убьют и меня. И мне хотелось бы, по крайней мере, знать за что. Это каллиграф сочинял письма, которые ты дарил мне? Неужели у тебя самого не нашлось для меня ни слова и ты платил ему, чтобы он выражал твою любовь? Напиши мне что-нибудь. — Она бросила на стол лист бумаги.

Назри взбесился. Он кричал, что это форменное сумасшествие, но ничего не помогало. Сейчас ее волновало лишь то, что он обманывал ее. Постепенно ее сочувствие сменилось смешанной с презрением жалостью.

Тут раздался звонок. Асмахан усмехнулась, потому что теперь точно знала, как ей навсегда избавиться от Назри. Анекдот, который она еще в детстве слышала от одноклассницы, натолкнул ее на эту мысль.

— Лезь сюда, — прошептала Асмахан, толкая Назри в тесную комнатку, заваленную ведрами, метлами и тряпками.

Что за жизнь! Пока он вздыхал, пристраиваясь на корточках среди этого барахла, раздался звонкий смех Асмахан. От ее спальни комнатку отделяла лишь тонкая фанерная перегородка, и поэтому Назри слышал, как она занималась любовью с очередным посетителем, получая от этого немалое удовольствие. Когда же игры в постели наконец закончились, разговор зашел о Назри. Мужчина пересказывал Асмахан, что говорят в городе о нем и Нуре. Аббани вжался в стенку, от стыда его сердце было готово выпрыгнуть из груди.

— Этот боров платит за письма, чтобы соблазнять ими женщин, в то время как с его собственными женами не спит только ленивый, причем без всяких каллиграфий, — громко произнес мужчина.

— Правда? — удивилась Асмахан. — И что, ты тоже ходишь к его женам?

— Нет, — ответил мужчина. — Но один из моих друзей имел их всех.

Назри дрожал от возмущения. Он был готов свернуть Асмахан шею, однако вместо этого лишь застыл, затаив дыхание. В это время он понял, что любовник его шлюхи вполне может оказаться важной птицей из какой-нибудь спецслужбы. Он был хвастлив, как и все они, однако на редкость хорошо информирован.

— Мои люди уже начали охоту на Назри, — продолжал мужчина.

— Почему? — поинтересовалась Асмахан. — Или он успел добраться и до их жен?

— Нет, просто потому, что он нужен каллиграфу. Работники спецслужб частенько берутся за такие поручения. Сам я тоже не прочь подзаработать, только чтобы не марать рук. Что делать? Нам немного перепадает от демократов. При сильной власти, которую теперь болтуны называют диктатурой, мои люди были заняты.

— А теперь они получили задание найти и убить Назри Аббани? — спросила Асмахан.

— Только найти, — ответил ее собеседник. — Остальное каллиграф берет на себя. Это его честь втоптал в грязь этот подонок. Моим людям разрешено только вынюхивать, не давая волю рукам. Если я узнаю, что кто-то из них нарушил этот запрет, уволю немедленно. Оснований у меня достаточно, все ящики забиты компроматом на каждого из них. — Тут мужчина засмеялся так звонко, что у Назри заболели уши.

— И что получит тот, кто его обнаружит?

— Тысяч двадцать — двадцать пять. Это срочная работа, а каллиграф богат.

Назри оказался в ловушке. Никогда он не испытывал такого страха. Как могло получиться, что этот писака, чью школу он поддержал своими деньгами, так возжелал его смерти? Как вышло, что его жизнь оказалась в руках Асмахан, которой сейчас было достаточно сделать один намек, жест, чтобы обогатиться? Что с ним произошло?

В спальне стало тихо. Прошла целая вечность, прежде чем Асмахан открыла дверь. Она была пьяна, в глазах стояли слезы.