Секрет каллиграфа

А через неделю Хамиду позвонил Карам. Владелец кофейни сказал, что хочет сообщить ему нечто важное. Хамид приехал к нему немедленно и узнал, что Назри вот уже несколько дней скрывается у своей четвертой жены Альмас.

— Откуда тебе это известно? — не поверил ему Фарси.

В последнее время находились желающие поиграть на его натянутых нервах. Они звонили ему среди ночи и сообщали разные адреса, по которым якобы видели Аббани. Один раз шутники направили его в бордель, два раза в известные ночные клубы. Во всех случаях они выставили его на посмешище.

— Послушай, его четвертая жена Альмас — моя племянница, — ответил ему Карам. — И ей надоело волокитство Аббани. Он не только не пропускает ни одной шлюхи в городе, но и продает женщин в Саудовскую Аравию за большие деньги. А теперь он вернулся к ней как ни в чем не бывало. Ты же знаешь ее дом в переулке Дакак, — продолжал Карам. — Она говорила мне, что ты заходил к ней. Это как раз параллельно твоему переулку.

Хамид был ошарашен. Да, он действительно разговаривал с этой ворчливой толстухой. Но кто бы мог подумать, что они соседи!

— Сначала Назри жил с ней на Багдадской улице, как раз в том особняке, где сейчас школа, — пояснил Карам. — Однако вскоре моя племянница узнала, что он спит сразу с двумя их соседками. Какой позор! Альмас ни дня не захотела оставаться в этом доме, и они срочно переехали в Старый город. Тут она вздохнула с облегчением, но потом Аббани увидел твою жену…

— Как он мог ее увидеть? — спросил Фарси, у которого пересохло в горле от волнения.

— Из окна его мансарды просматривается твой внутренний двор, — ответил Карам.

— Из какой мансарды? — продолжал допытываться Фарси. — С трех сторон наш дом выше соседских, а с четвертой я видел лишь глиняную стену без окон.

Каллиграф сам понимал абсурдность этого допроса. Еще трудней ему было представить, что Назри вот уже несколько дней скрывается от него под самым его носом.

— Ты ничего не видел, потому что ты порядочный человек, — продолжал Карам. — Но Назри не таков. Ты смотришь в землю, потому что чужие жены для тебя — табу. Ты и не представляешь себе, сколько их мог бы увидеть со своей террасы. Он же использует любое крохотное окошечко. Присмотрись сегодня, когда вернешься домой.

С этими словами Карам встал, потому что его позвали к телефону.

Хамид тоже поднялся, поблагодарил его и направился домой. Он действительно обнаружил в стене маленькое оконце. Там, повыше его дома, должно быть, и располагалась мансарда. Стена выглядела такой обшарпанной, что на ней почти невозможно было разглядеть деревянные створки, когда окно было закрыто. Однако сейчас его распахнули настежь. Хамиду показалось, что там, внутри, стояла женщина, которая помахала ему рукой. Он ей не ответил.

Фарси был вынужден признать, что прежде не обращал внимания ни на этот дом, ни на другие по соседству. Он даже собственный знал не выше первого этажа. Хамид никогда не поднимался ни на второй, ни на плоскую крышу, где его жена развешивала белье. Он никогда не интересовался тем, что происходит в близлежащих внутренних дворах. «Это нас не касается», — так учили его отец и дед. Чужой дом — запретная территория.

А сейчас Хамид стоял под чужим окном и смотрел вверх. «Оттуда можно сбросить письмо, утяжелив его, к примеру, камешком», — подумал он.

Вернувшись на стул возле фонтана, Фарси опять взглянул на соседский дом. Окно снова было закрыто и почти незаметно на фоне стены.

На следующее утро каллиграф ушел из дома рано и вернулся только вечером. Могло ли так быть, что Назри занимался соблазнением Нуры в первой половине дня? Фарси вспомнил, как Аббани говорил ему, что никогда не встает с постели раньше девяти, потому что ночами не сидит дома. Поэтому и ужинает с очередной женой рано. Как бы то ни было, уже после первой встречи с Нурой Назри должен был знать, что она жена Фарси, и прекратить заказывать письма ее супругу. Или он подставил его намеренно? Неужели Назри с самого начала использовал Нуру, чтобы унизить Хамида? Думая об этом, каллиграф бледнел от ненависти. Вот как отплатил ему Аббани за все то, что он для него сделал! Даже щедрый подарок школе каллиграфии казался теперь Хамиду частью какого-то дьявольского плана. Нет, его враг не какой-то там бородатый недоумок, а улыбчивый господин, только и ожидающий подходящего момента нанести ему смертельный удар.

На следующее утро Хамид несколько раз пытался безуспешно дозвониться до Карама. Тогда он вышел в Старый город, впервые в жизни чувствуя на себе взгляды прохожих. Однако вернулся с полдороги, запер за собой дверь и пробрался в темную спальню.

Тут раздался звонок, и Хамид кинулся в комнату, где стоял телефон. Это оказалась Лайла Бакри, школьная подруга его жены. Она хотела знать, не вернулась ли Нура.

Фарси зажмурил глаза, перед которыми вдруг заплясали искры.

— А тебе какое дело, глупая сука? — закричал он в трубку.

42