Читаем Секрет каллиграфа полностью

Назри Аббани одевался по-европейски, хотя особенности климата вынуждали его гораздо чаще надевать светлые костюмы из льна и шелка, чем темные, английского сукна. Он предпочитал шелковые рубашки, итальянскую обувь и каждый день вдевал в петлицу свежую розу или гвоздику. Единственной восточной деталью его туалета оставались галстуки с арабским орнаментом. Кроме того, он имел целую коллекцию прогулочных тростей с золотыми и серебряными набалдашниками.

Его называли Назри-бей. Бей, или паша, — османский титул, реликт исторического прошлого, не имевший в Дамаске никакого реального веса. Однако он окружал своего обладателя аурой знатного происхождения, потому что лишь высокородные потомки приближенных султана удостаивались чести носить этот невидимый орден.

Назри Аббани им очень гордился и, несмотря на дружелюбие, ни с кем не сходился близко, кроме аптекаря Элиаса Ашкара, превосходившего познаниями в медицине любого врача.

Современная аптека Ашкара находилась в квартале Салихия, неподалеку от офиса Назри и дома его второй жены Саиды. Рядом, на оживленной улице Короля Фуада, которая после Суэцкой войны 1956 года называлась улицей Порт-Саида, располагался Модный Дом знаменитого Альберта Абирашеда. Переименованием сирийцы хотели почтить жителей египетского города Порт-Саида, храбро оборонявшихся против англо-франко-израильских захватчиков. Назри Аббани этот ход казался смешным. До конца своих дней он признавал только старое название.

Он посещал аптекаря каждое утро. Говорили, тот снабжает Назри микстурами, помогающими телу выдержать его неуемную похоть.

Около десяти утра — иногда позже, но не раньше — Назри переступал порог своего офиса на втором этаже роскошного современного здания. Первый его этаж делили между собой магазин электротехники и компания «Эр Франс». На третьем размещалась штаб-квартира фирмы, торгующей персидскими коврами. Все они дорого платили за аренду, поскольку улица Короля Фуада была главной артерией современного Дамаска с его роскошными отелями и ресторанами, книжными магазинами и редакциями газет, международными бизнес-центрами, кинотеатрами и салонами высокой моды.

Назри был владельцем помещения на втором этаже, состоявшего из современной кухни, туалета и двух комнат для хранения архива и других материалов. Одна из них выходила окнами на улицу и напоминала скорее гостиную: кроме двух диванов, обитых красным бархатом, и простого письменного стола, окруженного множеством дорогих стульев, в углу стоял маленький журнальный столик с канцелярскими принадлежностями и телефоном.

Через узкий коридор можно было попасть во вторую комнату, такого же размера, но без окон. Вся ее меблировка состояла из письменного стола и заполненных папками полок. Здесь сидел старый сослуживец Аббани Тауфик вместе с двумя опытными секретарями и тремя молодыми помощниками.

Тауфик был ровесником Назри, однако благодаря тощей комплекции, привычке горбиться и ранней седине казался представителем другого поколения. Темные круги под глазами выдавали в нем измотанного жизнью человека.

— У твоих братьев есть мозги, а у тебя Тауфик, — так сказал Назри отец на смертном одре. — Слушайся его. Если Тауфик уйдет, ты пропадешь.

Старик Аббани, чье богатство вошло в поговорку, до конца дней прекрасно разбирался в людях. Он был фабрикантом, маклером и владельцем поместья. Говорили, что каждый второй абрикос в Дамаске вызревает в его владениях, а вся связанная с этим фруктом продукция выпускается на его фабриках. Кроме того, Аббани считался крупнейшим поставщиком абрикосовых косточек — незаменимого сырья при производстве персипана,[6] масел и многочисленных ароматических веществ.

Тауфик пришел к Аббани пятнадцатилетним подростком, маленьким и до предела истощенным. Складские работники поручили ему наполнять мешки абрикосовыми косточками и зашивать их для транспортировки. Но опытный глаз Аббани безошибочно распознал в Тауфике не только гения финансовых расчетов, но и смелого, самостоятельно мыслящего человека. Это случилось после того, как Тауфик вступил с хозяином в спор, на что не решился ни один из его служащих. Если б не этот бледный мальчик, старик Аббани разорился бы тогда из-за своих неверных расчетов. Потом он долго злился, но только на себя самого. А когда успокоился, отправился на склад, чтобы вознаградить понятливого мальчишку одной лирой. Тауфика, однако, нигде не было видно. От работников Аббани узнал, что заведующий складом Мустафа избил его палкой до полусмерти за то, что Тауфик осмелился перечить хозяину. Все остальные, которые, конечно, тоже заметили ошибку, из почтительности держали рот на замке. И когда наконец Тауфика отыскали и привели к шефу, Аббани сказал ему:

— С сегодняшнего дня, мой мальчик, мы работаем вместе. И все будут проявлять к тебе уважение, потому что отныне ты мой первый секретарь. — А потом добавил, обращаясь к остальным сотрудникам: — Попробуйте только косо посмотреть на него — немедленно будете уволены.

Перейти на страницу:

Все книги серии Иностранная литература. Современная классика

Время зверинца
Время зверинца

Впервые на русском — новейший роман недавнего лауреата Букеровской премии, видного британского писателя и колумниста, популярного телеведущего. Среди многочисленных наград Джейкобсона — премия имени Вудхауза, присуждаемая за лучшее юмористическое произведение; когда же критики называли его «английским Филипом Ротом», он отвечал: «Нет, я еврейская Джейн Остин». Итак, познакомьтесь с Гаем Эйблманом. Он без памяти влюблен в свою жену Ванессу, темпераментную рыжеволосую красавицу, но также испытывает глубокие чувства к ее эффектной матери, Поппи. Ванесса и Поппи не похожи на дочь с матерью — скорее уж на сестер. Они беспощадно смущают покой Гая, вдохновляя его на сотни рискованных историй, но мешая зафиксировать их на бумаге. Ведь Гай — писатель, автор культового романа «Мартышкин блуд». Писатель в мире, в котором привычка читать отмирает, издатели кончают с собой, а литературные агенты прячутся от своих же клиентов. Но даже если, как говорят, литература мертва, страсть жива как никогда — и Гай сполна познает ее цену…

Говард Джейкобсон

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Последний самурай
Последний самурай

Первый великий роман нового века — в великолепном новом переводе. Самый неожиданный в истории современного книгоиздания международный бестселлер, переведенный на десятки языков.Сибилла — мать-одиночка; все в ее роду были нереализовавшимися гениями. У Сибиллы крайне своеобразный подход к воспитанию сына, Людо: в три года он с ее помощью начинает осваивать пианино, а в четыре — греческий язык, и вот уже он читает Гомера, наматывая бесконечные круги по Кольцевой линии лондонского метрополитена. Ребенку, растущему без отца, необходим какой-нибудь образец мужского пола для подражания, а лучше сразу несколько, — и вот Людо раз за разом пересматривает «Семь самураев», примеряя эпизоды шедевра Куросавы на различные ситуации собственной жизни. Пока Сибилла, чтобы свести концы с концами, перепечатывает старые выпуски «Ежемесячника свиноводов», или «Справочника по разведению горностаев», или «Мелоди мейкера», Людо осваивает иврит, арабский и японский, а также аэродинамику, физику твердого тела и повадки съедобных насекомых. Все это может пригодиться, если только Людо убедит мать: он достаточно повзрослел, чтобы узнать имя своего отца…

Хелен Девитт

Современная русская и зарубежная проза
Секрет каллиграфа
Секрет каллиграфа

Есть истории, подобные маленькому зернышку, из которого вырастает огромное дерево с причудливо переплетенными ветвями, напоминающими арабскую вязь.Каллиграфия — божественный дар, но это искусство смиренных. Лишь перед кроткими отворяются врата ее последней тайны.Эта история о знаменитом каллиграфе, который считал, что каллиграфия есть искусство запечатлеть радость жизни лишь черной и белой краской, создать ее образ на чистом листе бумаги. О богатом и развратном клиенте знаменитого каллиграфа. О Нуре, чья жизнь от невыносимого одиночества пропиталась горечью. Об ученике каллиграфа, для которого любовь всегда была религией и верой.Но любовь — двуликая богиня. Она освобождает и порабощает одновременно. Для каллиграфа божество — это буква, и ради нее стоит пожертвовать любовью. Для богача Назри любовь — лишь служанка для удовлетворения его прихотей. Для Нуры, жены каллиграфа, любовь помогает разрушить все преграды и дарит освобождение. А Салман, ученик каллиграфа, по велению души следует за любовью, куда бы ни шел ее караван.Впервые на русском языке!

Рафик Шами

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Пир Джона Сатурналла
Пир Джона Сатурналла

Первый за двенадцать лет роман от автора знаменитых интеллектуальных бестселлеров «Словарь Ламприера», «Носорог для Папы Римского» и «В обличье вепря» — впервые на русском!Эта книга — подлинный пир для чувств, не историческая реконструкция, но живое чудо, яркостью описаний не уступающее «Парфюмеру» Патрика Зюскинда. Это история сироты, который поступает в услужение на кухню в огромной древней усадьбе, а затем становится самым знаменитым поваром своего времени. Это разворачивающаяся в тени древней легенды история невозможной любви, над которой не властны сословные различия, война или революция. Ведь первое задание, которое получает Джон Сатурналл, не поваренок, но уже повар, кажется совершенно невыполнимым: проявив чудеса кулинарного искусства, заставить леди Лукрецию прекратить голодовку…

Лоуренс Норфолк

Проза / Историческая проза

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
Волкодав
Волкодав

Он последний в роду Серого Пса. У него нет имени, только прозвище – Волкодав. У него нет будущего – только месть, к которой он шёл одиннадцать лет. Его род истреблён, в его доме давно поселились чужие. Он спел Песню Смерти, ведь дальше незачем жить. Но солнце почему-то продолжает светить, и зеленеет лес, и несёт воды река, и чьи-то руки тянутся вслед, и шепчут слабые голоса: «Не бросай нас, Волкодав»… Роман о Волкодаве, последнем воине из рода Серого Пса, впервые напечатанный в 1995 году и завоевавший любовь миллионов читателей, – бесспорно, одна из лучших приключенческих книг в современной российской литературе. Вслед за первой книгой были опубликованы «Волкодав. Право на поединок», «Волкодав. Истовик-камень» и дилогия «Звёздный меч», состоящая из романов «Знамение пути» и «Самоцветные горы». Продолжением «Истовика-камня» стал новый роман М. Семёновой – «Волкодав. Мир по дороге». По мотивам романов М. Семёновой о легендарном герое сняты фильм «Волкодав из рода Серых Псов» и телесериал «Молодой Волкодав», а также создано несколько компьютерных игр. Герои Семёновой давно обрели самостоятельную жизнь в произведениях других авторов, объединённых в особую вселенную – «Мир Волкодава».

Анатолий Петрович Шаров , Елена Вильоржевна Галенко , Мария Васильевна Семенова , Мария Васильевна Семёнова , Мария Семенова

Фантастика / Детективы / Проза / Славянское фэнтези / Фэнтези / Современная проза