Секретарь

— О, да, это конец первого уровня.

— Серьёзно?

— Давай-давай, — Лёшка потянул брата из кресла. — Пойдём, мой раненый Блажковиц, подкрепимся.

— Дашь доиграть?

— Ну, дня тебе точно не хватит.

— Там что, далеко ещё?

— О! — сказал Лёшка многозначительно. — Это только прелюдия!

В кухне Динка уже поставила им тарелки и блюдце с хлебом.

— Наливайте сами, — сказала она. — Только руки сначала вымойте.

Ромка фыркнул.

— Как в «Буратино».

— Мой первым, — кивнул на раковину Лёшка. — Я пока разолью. Тебе как, побольше?

Брат открыл кран.

— Наливай по-братски, — заулыбался он.

Зашумела, зашипела вода и изменила тональность, когда Ромка сунул под струю ладони. Лёшка сдвинул крышку с кастрюли и втянул носом запах супа на курице.

— М-м-м, божественно! Дина, ты тоже давай руки мой.

Динка скривила рожицу.

— Я суп не люблю.

— Видал? — спросил брата Лёшка.

Поварёшкой он зачерпнул гущи со дна, выгрузил в тарелку, добавил ещё.

— Дина, это не по-братски… тьфу! Не по-сестрински! — сказал Ромка, отряхивая ладони.

— Ну, ладно, — легко согласилась Динка. — Только мне чуть-чуть.

— Хорошо.

В комнате зазвонил телефон, но Лёшка отвлекаться не стал, налил супа сестре, пожиже, поменьше, налил себе.

— Лёша, это твой, — сказала Дина.

— Я слышу.

— Принести?

— Садись. Я сам. А тебе съесть всё до дна.

Динка скривилась.

— Я проконтролирую, — сказал Ромка, усаживаясь и подвигая к себе тарелку.

Лёшка выскочил в коридор.

Дверь в комнату была прикрыта, и он, оглянувшись, легко прошёл её насквозь. Ойме, как говорится, он, ойме — офф. Секундное дело. Перемещения, кажется, перестали даже требовать особой сосредоточенности. Захотел — полетел. Достаточно лишь задержать дыхание, чтобы…

Лёшка шагнул назад и вновь оказался в коридоре.

Работает! Ох-хо-хо! Получается, всё же ца вернулась к нему на день раньше. Теперь ещё бы не пропала до завтра. Прав был господин Мёленбек насчёт восстановления способности в переходе слоёв, и трёх-четырёх часов не прошло.

Блин, телефон! Лёшка подавил в себе желание скользнуть в ойме снова. Можно ведь, как нормальные люди, ногами. А то и забудешь, как это, своим ходом-то. Разучишься. Где пиликает? Ага, на кровати.

— Алло!

— Привет. Мы готовы, в общем, — голосом Женьки сказала трубка. — Я спросить. Ты как, ещё не передумал?

— А сколько сейчас? — спросил Лёшка.

— Два с лишним.

— Ого!

— Не понял, — насторожился Женька. — Я про завтра.

— Время летит, говорю. Я, в общем, сейчас хотел сходить по одному делу, вы можете со мной. Если не трудно.

Друг посопел.

— Ты хочешь, чтобы мы тебя уже сегодня охраняли?

— Ну, я вроде как чуть-чуть восстановился, — сказал Лёшка. — По пути могу попробовать…

— Через стену?

— Через дверь.

Женька громко фыркнул.

— Через дверь все могут, товарищ чародей.

— Это через открытую могут. А я и так, и так могу. Или ты предлагаешь мне исполнить цирковой номер у всех на виду?

— Окей, — смирился Журавский. — Куда мы идём?

— Переулок Суворова.

— Это где?

— Старые дома, под расселением, на юго-востоке. От Шевцова недалеко.

— Это мимо Егорова?

— Ну, смотря как идти.

— Помнишь, там красный кирпичный забор стоял, пустырь огораживал, в детстве ещё байка ходила, что там купец какой-то в революцию золото закопал?

— Помню.

— Сможешь через этот забор? Он отдельно стоящий, там ещё огорожено, и кусты. Идеальное место, я думаю.

— Ладно, посмотрим. А Тёмыч?

— Во! — сказал Женька. — Получается, мне сейчас опять ему геймерскую зависимость прерывать. Чувствуешь, в какое положение ты меня ставишь, Сазон? Он, знаешь, и к какодемонам послать может.

— Ты пока погоди, — спохватился Лёшка. — Мне кое-что уточнить нужно. Я перезвоню.

Выбирая в «контактах» телефон тёти Веры, он вернулся на кухню.

— А я всё! — сказала Динка, как профильному доктору показывая Лёшке язык.

В тарелке её сиротливо желтел на дне картофельный кубик.

— Как это ты так быстро?

Лёшка повернулся к брату. Ромка сидел на стуле с осоловелым видом и, кажется, не мог даже пошевелиться.

— Мы наперегонки, — пояснил он.

— И я выиграла! — заявила Динка, соскакивая на пол.

Она взяла пустые тарелки и осторожно, на вытянутых руках, донесла их до раковины. Косичка задорно покачивалась в такт шагам.

— Это потому, — сказал Ромка, — что я ел уже вторую порцию.

— Обжора!

Сестра подтащила одной ногой деревянную приступку и встала на неё. Зашипела вода. Динка деловито помяла губку в пальцах, смочила, вызывая пену.

— Ромыч, ты маму дождёшься? — спросил брата Лёшка.

— А что?

— Мне тут к тёте Вере, возможно, придётся подскочить.

— А, да пожалуйста, — сказал брат. — Я фашистов помочу пока.

— Железно?

— Сто пудов!

— Динка, проследишь? — спросил Лёшка.

— За мальчишками что, всегда следить нужно? — обернулась Динка. — Всё с игрушками своими.

— Мы же бестолковые.

Динка вздохнула.

— Я знаю.

Лёшка, улыбнувшись, легонько растормошил волосы сестре на затылке.

— Всё, не куксись.

— А ты суп ешь!

— Ой, да. Сейчас.