Секретарь

— Нет. Получилось очень…

Язык не повернулся ляпнуть: «…откровенно».

— Что?

— Естественно, — нашлось слово. — Получилось очень естественно.

Лена шмыгнула носом.

— Ладно, иди.

— Мне, честно, нужно.

— Я верю.

Лёшка выскользнул в прихожую.

— Лен, ты закрой за мной, — попросил он, торопливо обуваясь. — Ну, на всякий случай. Фиг его знает, этого Мурзу.

— Хорошо.

Лёшка вышел на лестничную площадку, спустился на две ступеньки вниз и замедлился в ожидании, что замок за спиной вот-вот щёлкнет. Прислушался: нет, не щёлкает. Понятно, что обидел. Но ведь…

Лёшка вздохнул, нырнул в ойме и проплыл обратно в квартиру.

Лена сидела на стуле и беззвучно плакала, пряча лицо в ладонях. И поцеловать было некуда. Не в макушку же?

— Эй, — шепнул он.

— Лёша?

Лена приподняла мокрое лицо, и тогда Лёшка, улучив момент, возник на короткий миг и неудобно, неуверенно ткнулся губами в мягкую солёность её щеки.

— Всё, улетел. Как Карлсон, — сказал он в расширившиеся светло-зелёные глаза и пропал снова.

Ойме осыпалась золотом в лестничный пролёт, который едва не выскочил из-под ног, грозя перекинуть его через перила.

Кажется, всё сделал правильно.

Странно, это ощущение в душе показалось Лёшке таким светлым, что он даже на миг зажмурился. Эх!

Выскочив из подъезда, он не глядя махнул всем подряд окнам.

Каким-то цветным сгустком мелькнул рынок. У овощных палаток собралась неожиданная толпа, видимо, на первую черешню и клубнику. Пришлось лавировать.

— Извините. Простите.

Улыбаясь, он перешёл улицу и зашагал в сторону особняка по разбитому тротуару. Кость легла в ладонь.

Сосредоточиться!

Кто любил играть в кости? Моряки. Пираты. Наверняка в Крисдольме были моряки. Плавали же люди по рекам. И Речные Короли были. Солдаты тоже, скорее всего, на привалах любили играть.

Пусть это будет солдат, мечник, как Мальгрув и Штессан.

Лёшка, настраиваясь, закрыл глаза. Свет замерцал под веками. Кость в кулаке нагрелась. Уличный шум отдалился, звуки раздробились и заглохли. Дребезжание открываемого окна. Урчание автомобильного двигателя на повороте. Шуршание шин. Мальчишеский голос, зовущий: «Димка, выходи!». Всё это не больше, чем камешки, бесследно канувшие в пруду. Были — и нет их. Бульк!

Тишина.

Исчез асфальт под подошвами. Сухой жар дохнул в лицо. Медленно, будто сквозь дымку, проступила пустыня и Скрепа, прорастающая из песка ввысь.

Лёшка остановился.

Видение погасло, как проводок в лампочке накаливания. Странно. Он же не Скрепу заказывал. Он мечника заказывал.

Лёшка оглянулся.

Шевцова плавно загибалась отсюда влево, и ни сквер, ни, тем более, особняк за ним еще были не видны. Зато угрюмо темнел через два дома и усыпанную мусором лужайку корпус швейной фабрики за бетонным забором. А по другую сторону убегал вдаль памятный переулок с автомастерскими.

Летели к рынку мальчишки на велосипедах. Старичок вез сумку на колесиках. У подъезда впереди болтала по телефону девчонка одного с Лёшкой возраста. Юбка, блин, чуть ниже ягодиц, аж трусы видны. Тут же Лена в топике вспомнилась.

Так.

Подъезд и лавочку, у которой стояла девчонка, Лёшка прошёл, старательно глядя в сторону. Не время отвлекаться. Честное слово.

— Я ему и говорю: ты кто? — Любительница мини-юбок сообщала это громко, совершенно не стесняясь прохожих. Розовый маникюр стриг воздух. — У тебя лавэ есть? Ты вообще понимаешь, что общение со мной стоит определенных денег? Я тебе не безголовая дурочка!

В паузе между репликами лопнул пузырь жевательной резинки.

— Привыкли все на халяву, представь? Будто я, знаешь, в лесу жила. Или при этих, доисторических… Да, при мамонтах!

Голос добивал метров на двадцать.

Лёшка с облегчением вышел из зоны поражения, отразился в витринном стекле — долговязый, вихрастый парень в куртке с эмблемой на плече. Увы, без лавэ, да. Подкрасться в ойме да ущипнуть за задницу. Бесплатно.

Ладно, проехали.

Он подкинул кость и поймал её. Мельком глянул: четыре. Не один, не шесть. Серединка на половинку. Задержал дыхание. Давайте всё же попробуем без Скреп.

Несколько секунд за закрытыми веками плыл отпечаток солнца.

Ну же! Ни мечника, ни моряка. Может, костью как хельманне уже и не вытащить никого? Действительно, если владелец мёртв, то как?

Лёшка напрягся.

Медленно, золотистой складкой, сдвинулся слой, и вместо тротуара под ногами снова оказался песок.

Почему? Откуда?

Гигантская тень от Скрепы прочертила пустыню, накрывая полузанесённые развалины и редкие сухие кусты. Вдалеке, там, где она истончалась до пунктира, вставала, соединяясь с небом, жуткая ледяная стена вклинившегося чужого мира.

— Ш-ш-шикуак, — прошелестел шёпот.

Лёшка вздрогнул.

— Ш-ш-ш…

Рядом, за слоем, пронесся автомобиль, взметнув облако тополиного пуха. Пух проплыл сквозь Лёшку и утонул в песке. Что-то из ряда вон…

Он попробовал шагнуть назад, но не смог и пошевелиться.

Интересно. Это, значит, посреди Шевцова, в обычной реальности его засосало… Не в Ке-Омм же к Скрепам? Или в Ке-Омм?

Донырялся, допрыгался. Не такое уж и безобидное это, получается, занятие. Или это Шикуак проник и нашикуачил у него в голове? Как вариант, суперспособности дают знать о себе побочными эффектами.