Секретарь старшего принца 5

Император на меня взирал со смесью презрения и настороженности, словно ожидал какой-нибудь гадости, Валерия рассматривала чуть не с беспокойством, принц Арендар — хмуро. И только Эзалону с Дегоном, кажется, не было до меня дела.

— Разрешите ему присесть, — голос Дариона был полон сдерживаемого гнева. — Он ещё не оправился.

— Хорошо, — император кивнул. Он держался величественно, но интонации его выдали: слишком много растерянности, боли, тоски за ширмой строгости.

Снова накатывала слабость, и на стул я опускалась, мысленно благодаря Дариона за эту поддержку. Он встал позади меня. В данном случае он был конвоиром, но я ощущала его скорее как телохранителя, готового вступиться за меня в любой момент. И это при том, что на нём по-прежнему был скрывающий эмоции амулет.

Сцепив руки на коленях, я уставилась на грудь императора, всем видом показывая покорность и смирение. Он спросил меня практически сразу и без прикрас:

— Рассказывал ли Эштран Сирин о службе при дворе, делился какими либо подробностями?

— Нет, — смиренно отозвалась я. — Я ничего не знаю о службе главы рода при дворе, он не распускал язык.

И это было почти правдой.

— Рассказывал ли он что-либо о своём общении с Заран? Что он говорил о ней?

Перед ложью я не колебалась ни мгновения:

— Нет, я ничего не знаю о его общении с Заранеей, он с нами не откровенничал.

Вступиться за него, защитить хотя бы на словах — это было так естественно и правильно, что для этого не пришлось даже задумываться. А ведь он… если Неспящие или кто-то там пришёл в наш родовой из-за него…

— Его что-то беспокоило перед нападением на семью? — спросил император. — Может, он вёл себя странно?

Да, он вёл себя странно: он не боялся, что Неспящие придут за мной. Он был уверен, что этого никогда не случится.

Не потому ли, что находился в сговоре с… Заранеей?

Это она отдала приказ убить Сиринов?

Император смотрел на меня, и я взяла себя в лапы. Я должна была взять себя в лапы и отвечать так, чтобы меня не приплели к этому делу, не обвинили в соучастии и сокрытии информации о манипуляциях дедушки. Ведь я скрывала, хотя не понимала, что именно и как это важно.

— Да, — отозвалась я. — Перед смертью главу рода явно что-то беспокоило, но он не раскрывал причину.

— Ты общался с Заранеей? — кажется, императору даже имя её произносить было больно. — В каких вы были отношениях?

— Нет, я не общался с Заранеей.

— Ты хоть что-нибудь знаешь? Догадывался? Слышал что-нибудь? Твой дед изменил личность моего сына, прописал в его сознании новую. Он должен был рассказать об этом, похвастаться, как-то обозначить!

— Нет, — солгала я. — Я не посвящён в дела менталистов нашей семьи: они предпочитали общаться друг с другом без слов, поэтому остальные члены рода оставались не у дел во всём, что касалось менталистики.

Краем глаза заметила, как Валерия посмотрела на возвышавшегося позади меня Дариона: с немым вопросом, растерянностью, недоумением.

Я настолько была ошарашена всеми известиями, что не учла этого «свидетеля» моей принадлежности к менталистам рода Сирин.

Император смотрел на меня, я — на его грудь. Валерия после Дариона стала рассматривать меня. Я молча ждала вопросов, а усталость всё наваливалась и наваливалась. Мне надо было обдумать происходящее, как-то принять это, осознать, но приходилось ждать вопросов императора. А ведь он сейчас так же растерян, как я, и вряд ли может адекватно мыслить. Не говоря уже о том, что опыта допросов у него нет, а Эзалон, который вроде должен выполнять роль дознавателя, кажется, даже не пытался меня прощупать.

Сказываются его хорошие отношения с Дарионом? Это Дарион попросил меня «не трогать»? Или просто рассказал обо мне правду своим сообщникам?

— Значит, тебе ничего неизвестно? — император сверлил меня взглядом. — Эштран совсем ничего не говорил, не обронил ни единого подозрительного слова?

— Последний год его жизни я провёл в Академии драконов. Это было шестнадцать лет назад. Если глава рода упоминал что-то подозрительное, я по молодости этого не запомнил.

— А твоя сестра? Вы были с ней очень близки, и она менталистка, ученица Эштрана.

— Она мне ничего такого не рассказывала и никакими подозрениями не делилась. Глава рода был скрытным. Если бы он предал вас, он бы не стал об этом болтать даже среди своих. Это было бы глупо.

Император задумался. Кажется, не мог определиться: с одной стороны я ему не нравилась, с другой — поводов для подозрений не было, я же тоже пострадала, как остальные, я не общалась с Заранеей, не участвовала в подготовке свадьбы.

— Эштран говорил что-нибудь о Линарэне? — спросил император Карит.

— Мне — нет, — солгала я.

Император задал вопросы по второму кругу, я опять ровным голосом лгала и недоговаривала, Валерия странно на меня смотрела, но молчала. Принц Арендар, что удивительно, в этом участия не принимал. Дегон и Эзалон не влезали, и последний не пытался прощупать меня ментальной магией.

А может, я настолько ослаблена и напряжена, что просто не ощущала этого. Император же всё больше хмурился и раздражался. Наконец махнул рукой.