Секретарь старшего принца 8

Он старается произнести это небрежно, но напряжение и тревожный интерес пробивается в интонациях.

Нравится ли мне?..

Я могу сказать что угодно, но задумываюсь всерьёз, самой вдруг интересно оценить отношение к процессу, который я считаю естественным.

Вспоминаю различные случаи из жизни.

Обучение.

Слова дедушки.

Собственные решения.

— От ситуации зависит, — отвечаю честно. — Иногда я рада, что могу сделать нечто подобное. Вложить мучительную доводящую до самоубийства установку преступнику, которому грозит недостаточно жёсткое наказание за его чудовищное преступление. Рада, что могу делать подобные вещи, если надо превратить преступника в союзника и достать его сообщников. Рада, что могу смягчить чью-нибудь боль.

Элор молчит.

Я же вздёргиваю подбородок:

— Да, я рада, что могу подобное сделать. Но это не так просто, как может показаться со стороны. Иногда вносить изменения — больно. Очень больно и тяжело. Поэтому это не то, чем я согласна заниматься ради развлечения. Только в действительно серьёзных случаях.

Великий дракон! Ну и взгляд у Элора.

— Трудно это принять? — сочувственно интересуюсь я, чтобы не допустить тягучего и разрушительного молчания.

Вздохнув, Элор шарит взглядом по столу, но находит в себе силы посмотреть на меня:

— Честно говоря, да. Эта мощь… просто ужасает. Сила, перед которой ты слаб и беззащитен. Как букашка. Это непривычно, — у него дёргается уголок губ. — И всё это — в самой желанной из драконесс.

— Так ты меня боишься? — вскидываю брови и тут же ловлю себя на нелепости вопроса: я же знаю, что Элор говорит правду.

— Мне казалось, это очевидно.

— Но я не думала, что эмоции настолько сильны. Мне казалось, ты просто опасаешься, а не воспринимаешь меня монстром вроде Безымянного ужаса.

Неопределённо пожав плечами, Элор вместо ответа отпивает морс.

Потом всё же говорит:

— Ты понимаешь, как выглядит со стороны момент, когда ты идёшь и при этом вкладываешь в сознания всех окружающих выгодные тебе мысли? Как звучит для стороннего существа твоё предложение переделать нашего врага в послушного шпиона? Вся моя магия правящего дракона даже рядом не стояла с такой силой. — Элор так пронзительно смотрит на меня, что немного не по себе.

Прежде только дедушка столь проникновенно пояснял мне, насколько менталисты превосходят остальных магов.

— И что мы будем с этим делать? — интересуюсь я, начиная понимать, что Элор отнюдь не привыкает ко мне, наоборот, ещё больше осознаёт, как много я могу сделать, насколько я опасна.

— В каком смысле? — настаёт очередь Элора удивляться и поднимать брови.

— Ты меня боишься, — напоминаю я.

— И?

От удивления даже моргаю. Элор продолжает внимательно за мной наблюдать:

— Разве мой страх перед твоими способностями отменяет то, что ты моя избранная, самое дорогое мне существо?

У нас с ним определённо разная логика.

— Элор, мне кажется, страх и нежные чувства несовместимы.

И тут Элор с улыбкой притворно возмущается:

— Я практически всю ночь доказывал свои нежные чувства, а ты до сих пор сомневаешься?! Но раз так, предлагаю снова уединиться для проведения обстоятельной доказательной проверки моей нежности.

Определённо разная логика. Вообще.

Впрочем… даже когда я боялась Элора или думала, что он может меня убить, даже тогда… я испытывала к нему чувства. И хотела его защитить.

«Да не думай ты! Просто не думай! — Жаждущий возмущённо сдавливает мою талию. — Вот честно, так ты только хуже делаешь! Просто живи!»

— Что будем делать с герцогом Ирданским? — спрашиваю я. — Оставим дожидаться наказания или используем для благих целей?.. Нет, это не проявление моей патологической жажды всех изменять, просто считаю неразумным разбрасываться ценными ресурсами в нашем положении.

— Ценный ресурс, — задумчиво произносит Элор, будто пробуя эти слова на вкус.

— Да-да, я страшная и ужасная менталистка, чужие мозги рассматриваю как ресурсы.

— Ри, — вздыхает Элор. — Зачем эта язвительность? Я с тобой не воюю. И даже почти не спорю. И не отказывался от твоего предложения. Я же не прошу тебя относиться к вампирам, которые не Неспящие, хорошо, потому что они ничего плохого тебе не делали, а как минимум Танарэс относится к тебе очень хорошо. Не предлагаю резко изменить к ним отношение, хотя политически это было бы выгодно. Я отношусь с пониманием к твоим чувствам, почему бы тебе не проявить такое же понимание к моим?

— Потому что вампиры — не мои избранные.

Молчание. Тягостное. В полной тишине заглушающего купола.

И вновь Элор тяжко вздыхает.

— Ты победила. Согласен, сравнение не совсем корректное. — Снова вздохнув, он сцепляет облокоченные на стол руки и упирается в них подбородком. — Наверное, дело в том, что я при тебе сдерживался. Все мои резкие высказывания о менталистах при тебе не выражали всю глубину моих чувств к магам подобного типа. Да, я обещал тебе не сдерживаться в выражениях, но не мог следовать собственному слову и сдерживался, поэтому ты не понимаешь, насколько большую работу над собой я проделал, чтобы принять тот факт, что моя избранная, моя любовь — менталистка.

Вздрагиваю, в груди щемит.