Секретарь старшего принца

– Я чувствовал эту разницу, понимаешь? Я знал, что стал другим. Знал, что иначе реагирую на привычные вещи. Я больше не превращался спонтанно. Многие любимые книги стали казаться мне глупыми. Лин… мой маленький Лин, при виде которого раньше моё сердце радостно трепетало, казался мне чужим. И когда мне сказали, что из-за установок Мэлара Никсэ я едва не убил его и сломал руку защищавшей его Заран, я почти ничего не почувствовал к нему, лишь благодарность ей за то, что я не стал убийцей. Это было так страшно: не чувствовать любви, от которой раньше наворачивались слёзы. И отца… я больше не… не уважал его. И хотя что-то прежнее во мне сохранилось, я не мог отделаться от ощущения, будто нахожусь не в своей шкуре, будто я тень самого себя или застрял в кошмарном сне в теле, которым не могу управлять полностью… У меня до сих пор иногда такое ощущение… Вот поэтому я не люблю мозгоедов.

Меня раздирало желание пересесть ближе и обнять его, использовать дар своего голоса, чтобы успокоить, унять эту непроходящую боль потери себя самого. Но для Халэнна Сирина это было бы слишком.

– Все меняются со временем, – сказала я, борясь с желанием подпустить в голос успокаивающих ноток. – Мне тоже многие раньше любимые книги кажутся теперь глупыми, вкусы поменялись, из всей семьи… семьи, которую я раньше считал неотъемлемой частью себя, по-настоящему я скучаю только по сестре. Страшные события всегда меняют нас. И не уважать отца у вас были причины: он поступил с вами жестоко, он должен был вас поддержать.

– Он ловил маминых убийц. Санаду должен был подтвердить наложение на меня ментальных установок, но его и Мэлара Никсэ во время боя затянуло в переход между мирами, и они пропали, зато было много свидетелей, утверждавших, что я пытался убить своего младшего брата и кричал, что это он виноват в смерти мамы. Ну отец хотя бы стал воспринимать Лина. На моей стороне был только Дарион.

– И всё же император должен был поверить вам, а не остальным, поговорить с вами, а не со свидетелями. У вас были причины потерять к нему уважение, это может быть никак не связано со взломом щита.

– Довольно смело, – усмехнулся принц Элоранарр. – За такие слова об императоре можно получить как минимум штраф.

– У меня достаточно средств, чтобы оплатить его.

– Знаю, – кивнул принц Элоранарр и склонил голову, разглядывая бокал, который крутил в руке. На кромке горел отблеск пламени. – От воспоминаний о Башне порядка, одного её упоминания меня трясло.

Вначале разговора он сказал правду: ему было хуже, чем мне.

– Знаешь, что я потом сделал? – спросил принц Элоранарр.

– Нет.

– Я каждый день приходил к Башне порядка, а затем и заходил в неё до тех пор, пока не перестал её бояться.

У меня застыло сердце.

– Смело, – признала я. – Не уверен, что смогу это повторить.

– Попробуй. – Принц Элоранарр, тяжко вздохнув, посмотрел на меня сквозь сумрак. – То, что я не боюсь Башни порядка вовсе не значит, что я хочу в неё возвращаться или смогу долго продержаться там в одиночестве, но если ты что-нибудь натворишь, если окажешься агентом Культа или иных наших врагов, я попаду туда. Я рассказал тебе это, чтобы ты понял… чем я рискую и насколько тебе доверяюсь. Чтобы ценил это и был честен. Если ты проник во дворец ради недобрых целей, признайся сейчас, потому что если ты обманываешь и сделаешь что-то дурное, я лучше тебя убью, чем позволю запереть себя в Башне порядка за излишнюю доверчивость.

– Я хочу только отомстить Неспящим за гибель своей семьи. Я не связан с Культом или врагами рода Аран. И я очень благодарен за ваше доверие.

– Надеюсь, достаточно, чтобы не лгать мне.

Сердце сжалось, но я кивнула, подтверждая эти слова, хотя лгала принцу Элоранарру с самого начала и останавливаться не собиралась.

– Договорились, – он протянул мне руку.

Это значило заключение магической сделки. Но её степень воздействия и сложность несравнима со сложностью клятв крови, которые считались в принципе непреодолимыми, и то я умела избегать их смертельного влияния. Поэтому я легко протянула руку принцу Элоранарру, готовясь блокировать действие заклинания с достаточной филигранностью, чтобы даже императрица Ланабет своим даром Видящей не определила, что связавшие нас с принцем узы – пустышка.

Его кожа снова стала почти горячей, прикосновение смутило, отозвалось жаркой волной, сбило сердцебиение и дыхание. Я всё ждала, когда магическая петля накинется на руку, чтобы тут же перехватить контроль над заклинанием, но этого всё не происходило. Принц Элоранарр тряхнул мою руку и отпустил.

Повисла пауза. Я так и держала свою ладонь на весу.

– Вы не стали заключать магический договор…

Засмеявшись, – у принца Элоранарра был низкий, томно вибрирующий смех, – он отмахнулся:

– Мэлар Никсэ гарантировал верность моей семье клятвой крови, и всё равно творил что хотел. Я не верю в силу клятв, только в желание существ выполнять свои обязательства.

Принц Элоранарр поднял с пола почти пустую бутылку с вином и разлил остатки по нашим бокалам.