Секретная агентура

Край северный, коми-пермяцкий, кудымкарский, богат был не только лесами, но и ссыльными поселениями, эсеры, меньшевики уже тогда там налаживали свою жизнь, пройдя следственными коридорами центрального ОГПУ. А окружная служба безопасности хотела знать направление мыслей у ссыльных. Кто мог войти в их круг?

Для местных чекистов девятнадцатилетний Кузнецов был находкой: ему предложили сотрудничать с ОГПУ. И он принял решение, изменившее жизнь.

«Я, нижеподписавшийся гр-н Кузнецов Николай Иванович, даю настоящую подписку Коми-Пермяцкому окр. отд. ОГПУ в том, что я добровольно обязуюсь сообщать о всех замеченных мной ненормальных случаях политического и также экономического характера. Явно направленных действий к подрыву устоев сов. власти, от кого бы они ни исходили. О работе моей и связи с органами ОГПУ и данной мной подписке обязуюсь никому не говорить, в том числе своим родственникам. В случае нарушения своей подписки подлежу строгой ответственности во внесудебном порядке по линии ОГПУ 10 июня 32 г.».

У специалиста по лесному делу Кузнецова, теперь агента «Кулика», со ссыльными сложились доверительные отношения. И все их суждения, дискуссии, дрязги и ссоры скоро становились известны чекистам.

Самое значительное задание Кузнецова в 1934 году – разведка настроений у населения Юрлинского района, который незадолго до того потрясли крестьянские восстания. Что там зреет, остались ли и где осиные гнезда контрреволюции? Кузнецов, к тому времени освоивший язык коми, работал под «кулака в бегах» или «учителя-эсера». Чекисты вооружили его информацией об арестованных зачинщиках, сподвижником которых он и выступал в своей сыскной экспедиции.

В рапорте агент «Кулик» отметит: «В беседе со случайными собеседниками я вел себя как лицо, агитирующее крестьянство на вооруженную борьбу с Сов. властью. Для того чтобы с тем или иным кулаком беседовать и получить от него откровенные сведения, Нач. Окр. Отд. тов. Тэнис меня инструктировал: осторожно выяснить классовое лицо собеседника, и если он кулак и настроен а/советски (антисоветски. – Э.М.), то нужно за период беседы вычерпать из него все, что он знает. Для этого не нужно стесняться в к. выражениях (надо понимать контрреволюционных выражениях. – Э.М.)».

Сведения, добытые «Куликом», дали окружному ОГПУ полное представление об обстановке в мятежном районе.

Судьба делает новый поворот – в мае 1935 года Кузнецов зачислен расцеховщиком в бюро технического контроля конструкторского отдела суперзавода Уралмаш, что в Свердловске. И теперь он отвечает за обеспечение чертежами цехов предприятия. В отличие от леса – иная ответственность, иные люди рядом, иные отношения. Все сложнее и серьезнее.

Но уже и Свердловское управление НКВД считает его ценным агентом. Его оперативный псевдоним «Ученый», и он «разматывает» специалистов на предмет вредительства и связей с иностранными разведками. Но больше всего он озабочен контактами с немецкими инженерами, приехавшими по контракту на Уралмаш. Это важное задание областного НКВД. Получалось и здесь. Его чекистский начальник пишет в характеристике: «Находчив и сообразителен, обладает исключительной способностью завязывать необходимые знакомства и быстро ориентироваться в обстановке. Обладает хорошей памятью».

Удивительно, как скоро он приобрел авторитет среди антисоветски настроенных «спецов» и немецких инженеров. Среди заводских немцев он уже настолько свой, что регулярно бражничает и болтает с ними обо всем, и они привязываются к нему. Это нужно НКВД, а ему по душе эти оперативные игры. Пожелтевшие страницы архивных дел говорят об этом без затей: агент выполняет особые задания по обеспечению государственной безопасности.

Объем этих заданий становился таким, что пришлось уйти из конструкторского отдела завода. Оперативная работа перевесила заводскую, оказалась заманчивей. С февраля 1936 года его удел – специальные задания, его новое качество – спецагент, агент-«маршрутник», его оперативная зона – разные области Советского Союза.

Через год пришла директива из Москвы местным органам НКВД: присылайте молодых сотрудников, знающих немецкий и способных к чекистской работе. Непосредственный начальник Николая Кузнецова – Михаил Журавлев, – который был дружен с начальником отделения отдела контрразведки НКВД Леонидом Райхманом, сказал: «Есть такой человек».

Он имел в виду, конечно, Кузнецова.

Московское продолжение

В Москве Кузнецов оказался под началом капитана госбезопасности Василия Степановича Рясного из отдела контрразведки центрального аппарата НКВД. Отдел занимался проникновением в зарубежные посольства. Конечно, в первую очередь искали подходы к немецким дипломатам. И Кузнецов здесь оказался кстати. План Райхмана – Рясного был прост. Чем увлекались иностранные дипломаты в Москве в конце 30-х годов? Бизнесом на антиквариате, золоте, часах, фотоаппаратах и модных вещах. Другим увлечением были театры и женщины. Вот в этих сферах и должен был работать Кузнецов по замыслу Райхмана и Рясного. Там искать встречи, завязывать знакомства.