Секретная агентура

В политическом сыске, считал Ильин, важно определить ту социально-профессиональную группу, которая концентрирует информацию и ускоряет ее, через которую наиболее интенсивно бегут информационные волны. В СССР в 30-е годы наиболее информационно насыщенная и раскованная группа, в контакте с которой находили вдохновение партийные вожди, наркомы, военные, наши и иностранные дипломаты, была богема: писатели, поэты, музыканты, актеры. А среди последних, прежде всего, – актрисы.

С богемой общались, дружили, любовничали. В том хмельном брожении чувств и страстей вертелась информация и обнажались настроения. Нужен был особый талант, чтобы улавливать и впитывать эти информационные и настроенческие потоки. Таким талантом обладал Кузнецов, и Ильин это понял.

Как опытный человековед Ильин с первой встречи отметил кузнецовские способности. Они поняли друг друга весьма скоро. Их взгляды на сущность творческой интеллигенции, на методы работы среди нее рождали хитроумные ходы.

Вместе с Москвой хозяйственной, партийной, рабочей была Москва театральная, музыкальная, пьющая, гулящая – Москва конца 30-х годов. И в ней – светской, распутной – своим человеком был Кузнецов. От него, такого галантного, остроумного, такого лихого лейтенанта-«летчика», а потом делового, но и вальяжного инженера, исходило обаяние надежного мужчины, готового быть другом и любовником ярких театральных женщин, способного провернуть дело и вывернуться из непредвиденной ситуации. Он познавал московский театральный бомонд на неисчислимых спектаклях, пирушках и вечеринках. Его видели в Большом на «Евгении Онегине», в Вахтангове – на «Принцессе Турандот», в оперетте – на «Сильве». Он восторгался ансамблем Эдди Рознера и танцами Славы и Юры Ней в саду «Эрмитаж», пением Утесова, Козина, Юрьевой в Театре эстрады.

Когда Козин начинал свое знаменитое танго «Осень, прозрачное утро», Кузнецов уходил в себя и какие-то минуты был недоступен. И это остро чувствовала та женщина, что была рядом. Минутная недоступность покоряла больше, чем мужская уверенность. А потом он вновь становился все тем же парнем: улыбчивым, раскованным, широким.

Ему стали привычны артистические застолья в «Метрополе» и «Национале». Он мастерски устраивал пирушки и торжественные банкеты в московских квартирах. Душа компании, Кузнецов талантливо закручивал атмосферу флирта и интриги.

Партийная, военная, творческая элита и женщины. Симпатия и страсть. А на Лубянке в казенных папках наслаивалась информация из интеллигентских компаний, от политиков и генералов. Кто устоит перед соблазном поделиться сомнениями и переживаниями в минуту теплой расслабленности вслед за наслаждением от новой незнакомки, одарившей физическим и духовным очарованием. Сильные люди хотя бы на несколько часов бросались в этот омут, вспоминая о нем всю оставшуюся жизнь, даже если она сужалась до тюремной камеры или лагерного барака. Кузнецов был своим в этом вертепе страстей, откровений и интриг.

Кузнецов на Украине

Началась война. Кузнецов под прикрытием «антисоветского» немца, прожившего долгую жизнь в Москве и «имевшего проблемы» с режимом, входил в число тех ста человек, которых определили для специальных акций возмездия в отношении членов гитлеровского руководства.

В этой сотне были колоритные фигуры. Вот композитор Лев Константинович Книппер, в прошлом белогвардейский офицер, племянник жены великого русского писателя Антона Павловича Чехова, брат кинозвезды Третьего рейха Ольги Чеховой, одно время бывшей замужем за братом Антона Павловича – большим русским актером Михаилом Чеховым.

Ушедший из России с остатками армии Врангеля, когда ее разбили красные, Лев Книппер вернулся на родину в 1922 году, благодаря своей предприимчивой тете – Ольге Книппер. Она поспособствовала включению его в состав актерской труппы Московского художественного театра, гастролировавшего тогда за границей. В советской России Лев Книппер освоил композиторское искусство и занимался сочинительством. Особо знаменита его «Полюшко, поле», о красных героях-конниках. Но другая сторона его жизни была связана с органами ОГПУ-НКВД. С того же 22-го года он сотрудничал с ними. Было ли это вольное или невольное решение, сейчас трудно понять. Но то, что он долгие годы честно и изобретательно выполнял задания советской спецслужбы, – это так. Он так же, как поручик Эфрон – муж Марины Цветаевой, как генерал Скоблин – муж известной певицы Плевицкой, став агентом красной спецслужбы, работал в среде белой эмиграции. В этой среде он определял людей, готовых вернуться в советскую Россию. Это он способствовал возвращению на Родину Алексея Толстого, ставшего потом в СССР писателем первой шеренги. Особым заданием его, по всей видимости, была поддержка контактов с сестрой своей – Ольгой Чеховой, которая в Германии Гитлера стала примой кино и театра. Как утверждал Павел Судоплатов, в КГБ сохранилась картотека секретной переписки между братом и сестрой.