Секретная часть

– В 6-м Управлении, говоришь, работаешь, майор? – кокетливо ворковала Галина. – А почему всего только майор? Это плохо, надо исправить. Такой орел, и на побегушках у начальства. Слушай, я тебе номерок черкну, а ты уж сам решай, чего хочешь в этой жизни, договорились? Не обижу, не бойся, еще «спасибо» скажешь… Эй, народ, дайте кто-нибудь бумагу и ручку!

Сумасшествие захлестывало. Перспектива умереть председателем КГБ, в принципе, устраивала, но не таким же способом! Можно представить, в какой крендель свернул бы его Юрий Владимирович…

Галина многое понимала, смеялась, ее глаза буквально издевались. «Вообще-то, она баба нормальная, – характеризовали дочку Брежнева знающие сослуживцы. – Гулящая, взбалмошная, вспыльчивая, но все равно нормальная. И с юмором все в порядке. Не повезло ей в личной жизни, не те попадались, вот и страдает, бухает, в загулы пускается…»

Прибежали подчиненные, доложили, что в квартире никакого Жарковского нет. Кто бы сомневался…

Галина не хотела его отпускать, надувала губы, словно у нее отнимали новую игрушку. Форменная клиника! Кольцов вел себя по-джентльменски, учтиво раскланялся, пообещал, что, может быть, обязательно позвонит. В глазах Галины стояло насмешливое сожаление. Ей было плохо – среди всего этого блеска, материального изобилия, толпы подхалимов. Не было в жизни счастья, приходилось топить кручину в вине. Майор ловил себя на мысли, что жалеет эту женщину. Но когда захлопнулась дверь квартиры и за спиной остался первый лестничный пролет, груз облегчения свалился ему прямо под ноги.

– Слушайте, а что это было-то? – волновался Швец. Его оставили у входа, и самого интересного парень не видел. – Жарковского нет на хате, это понятно, а кто есть-то? У вас такие лица, прошу прощения…

– В Галину Брежневу вляпались, – икнув, сообщил Вишневский. – И у нашего командира начинается непростой период жизни.

– Да вы что? – изумился Швец. – Вот это поворот! И что, нас завтра уволят?

На улице стало легче, распрямилась спина. Сотрудники сдавленно хихикали, прятали глаза. «Им смешно, а мне жениться», – подумал Михаил.

– Ну а что, – разглагольствовал Вишневский. – Баба, кстати, в соку, с такой не стыдно выйти в свет. Вы подумайте, товарищ майор, может, оно того стоит? Через год полковником станете, через два года – генералом. Про нас, конечно, забудете, кто мы такие? Чурбанов, в принципе, препятствие, но ведь для нас не существует нерешаемых задач?

– Вы даже похорошели, товарищ майор, – подметил Москвин. – К чему бы это?

– Так, хватит глумиться, – отрезал Кольцов. – Разговорились больно. А с вами, товарищ старший лейтенант, мы еще побеседуем. – Он со злостью уставился на Москвина. – Ты какого черта лезешь поперек батьки? Из-за тебя мы чуть не вляпались в историю!

– А вы его до микромайора разжалуйте, – посоветовал Григорий, – пусть бегает с одной маленькой звездочкой.

– Так я же как лучше хотел… – стал оправдываться Москвин.

У машины закурили, приходили в чувство. Водитель поглядывал с нетерпением – дома ждали жена, дети. На улице темнело, но движение на проспекте не прекращалось. Столица жила своей насыщенной жизнью.

– Слушайте, а с Жарковским-то что? – вспомнил Швец. – Где его теперь искать?

– И зачем ты только это спросил? – всплеснул руками Вишневский. – Такой вечер испортил…

Об инциденте с Галиной Леонидовной Брежневой следовало доложить. Смех смехом, а последствия никто не отменял. И запустить их могла даже не Галина, а любой из присутствующих в квартире. О том, что это не люди с улицы, Михаил уже догадывался.

Полковник Рылеев работал допоздна. Он сидел за столом, что-то читал в свете настольной лампы. Поднял голову, снял очки.

Кольцов рассказывал с виноватым видом. Роль в случившемся Вадика Москвина Михаил опустил – сам с ним потом разберется. По мере изложения полковник становился как-то меньше в размерах, втянул голову в плечи, казалось, сейчас зажмурится.

– Кольцов, ты с дуба рухнул? – полковник закашлялся, начал подниматься, но передумал. – Ты что делаешь, майор? Хочешь, чтобы нас всех тут разогнали к чертовой матери? На Чурбанова мне плевать, но если твоя история обрастет липкими подробностями и все это дойдет до самого верха…

– Не дойдет, товарищ полковник. Галина Леонидовна папе не расскажет – она вменяемая и с юмором.

– С каких это пор? – проворчал Рылеев. Потом опомнился, смутился: – Ты ставишь нас в глупое положение, майор. Вот какого рожна ты туда поперся?

– Нас не предупредили, кто там гвоздь программы…

– А у самого головы нет, чтобы подумать? Полезли со своими корками, переполошили порядочную публику… Не могли притвориться кем-то другим?

– Кем, товарищ полковник? Танцорами балета телевидения ГДР?

Рылеев подавился, начал кашлять, выплевывая мокроту и нервный смех. Махнул рукой:

– Уйди с глаз долой, Кольцов, не могу тебя больше видеть… Нет, подожди, присядь.

Михаил примостился на край стула, преданно уставился начальству в глаза. Полковник вытер набежавшую слезу, откашлялся.

– А как вообще прошло?

– Нормально, Валерий Леонидович, чарам не поддался.

– Были чары? – насторожился полковник.