Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945

В общем, в Италию я отправился только в середине июня, взяв с собой Радла, произведенного после операции по освобождению дуче в гауптманы. Этот неутомимый начальник штаба и вправду заслужил пару дней отдыха в изумительных местах Южного Тироля после изнурительного труда. Одновременно мы хотели навестить наших бойцов, проходивших спецподготовку в качестве боевых пловцов и обучение по использованию в спецоперациях катеров в учебных пунктах малых боевых частей кригсмарине в Венеции, Сесто-Календе на озере Лаго-Маджоре и Вальданьо севернее Вероны.

Выехав из Инсбрука утром на машине, мы уже к вечеру прибыли в уютный небольшой городок Фазано, доложив о своем приезде послу Рану. Ведь мне было предписано посетить несколько официальных приемов, чтобы получить необходимый дипломатический опыт для общения с дуче. Я же слушал поучения наших дипломатов вполуха, поскольку мне лучше было знать, как себя вести, — я всегда говорил то, что думал. Куда приятнее было бы вести разговоры с молодой прелестной девушкой из посольства о купании или прогулках под парусом. Однако вместо этого ко мне приставили наставника из числа служащих министерства иностранных дел, которому, судя по всему, вменялось следить за мной во время визита к дуче и уводить меня от нежелательных тем во время разговора с ним.

В первый же вечер мне пришлось нанести визит и германскому военному атташе. Можно только представить, какую великую радость я испытал, когда увидел своего давнишнего венского приятеля полковника Генерального штаба Яндла. Личный контакт был немедленно восстановлен, и мы вскоре забыли про официальные дела.

От посла Рана и полковника Яндла мне стало известно истинное положение дел в Италии. Муссолини на самом деле изо всех сил пытался поддержать наши военные усилия, однако полностью это удавалось ему только в вопросах материального снабжения. Здесь он действительно задействовал все возможности Италии. А вот в области непосредственно самой военной помощи возникали трудности. Итальянский народ устал от войны и не поддавался больше ни на какие призывы. Исключение составляла только славная 10-я флотилия MAC и еще несколько частей.

Первая аудиенция у Муссолини прошла пополудни следующего дня непосредственно в самой правительственной резиденции главы Республиканского фашистского государства[195] в Гарньяно[196]. Меня особенно удивило, что ее охрану осуществляли не итальянские подразделения, а немецкий батальон войск СС. Весь правительственный квартал был обнесен шлагбаумами и герметически закрыт контрольными постами.

«Неужели дуче больше не может полагаться на свои собственные войска?» — подумалось мне.

Поневоле складывалось ощущение, что дуче являлся правителем лишь из милости Гитлера. На меня это произвело весьма тягостное впечатление.

Дворец дуче являлся великолепным зданием, построенным в типично итальянском средневековом стиле. В непосредственной близости от строения охраны видно не было, а в вестибюле нас с Радлом встретили адъютант и государственный секретарь в гражданском. Оба этих господина провели нас вверх по широкой парадной лестнице, и на втором этаже без всякого доклада мы очутились в рабочем кабинете Муссолини.

Это было помещение средних размеров с двумя большими окнами, выходившими на озеро. Однако, несмотря на это, здесь царил полумрак. Напротив окон в углу стоял громоздкий письменный стол, который освещала настольная лампа.

Дуче сердечно поприветствовал меня и пригласил присесть возле письменного стола. Когда он начал упрекать меня за то, что я раньше не откликнулся на его многочисленные приглашения, мне пришлось извиняться, ссылаясь на свою занятость. Дуче принял мои извинения и переменил тему разговора. Естественно, мы заговорили о войне.

— Я делаю все, что в моих силах, чтобы страны оси эту войну выиграли, — заявил дуче.

Но в его словах больше не ощущалось былого оптимизма, который мне так понравился девять месяцев назад. Слова скатывались с губ Муссолини как-то чересчур спокойно, и в них не было былого напора. Чувствовалось, что этот человек страдал от внутреннего душевного разлада.

«Неужели он смирился с судьбой?» — подумалось мне.

Во всяком случае, так мне показалось. И словно в подтверждение этому Муссолини произнес:

— Помните, дорогой Скорцени, наш разговор, когда мы летели из Вены в Мюнхен и я рассуждал о своем историческом промахе? Теперь королевский дом своим трусливым бегством украл у меня и возможность совершить настоящую внутреннюю революцию. Италия, к сожалению, стала республикой без борьбы.

Когда дуче спросил меня, есть ли у нас какие-либо просьбы, то я попросил подарить мне и всей моей команде, участвовавшей в известной операции, его фотографию с посвящением. Ведь в сентябре 1943 года я получил фото от Гитлера в серебряной рамке с подписью: «Моему штурмбаннфюреру Отто Скорцени в знак благодарности и в качестве напоминания о 12 сентября 1943 года. Адольф Гитлер».

При прощании дуче пригласил нас на следующий день вместе с ним отобедать и, кроме того, сделал предложение: