Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945

Группа категории номер 4 состояла из солдат, которые не до конца забыли то, чему их учили в школе, и насчитывала примерно двести человек. Другие же добровольцы оказались полностью непригодными либо по состоянию своего физического развития, либо из-за того, что, кроме слова «да», по-английски больше ничего произнести не могли.

В результате мне пришлось практически создавать бригаду «глухонемых», так как после направления в спецроту лучших ста двадцати человек другого варианта не было. Нам ничего другого не оставалось, как во время операции молча присоединиться к обратившимся в бегство американским колоннам, делая вид, что от свалившихся бед лишились дара речи.

В моих отчетах о состоянии дел с оснащением формируемой бригады личным составом и техникой, которые я вынужден был отсылать в штаб оперативного руководства вооруженных сил каждые три дня, эти цифры указывались честно.

Некоторых солдат, говоривших по-английски, мы на короткое время направили в школы переводчиков, а других на несколько дней — в лагерь американских военнопленных, где они должны были перенять американский сленг и манеры общения американских солдат. Однако из-за того, что эти «курсы» продолжались всего восемь дней, ожидать чудес в совершенствовании языковых навыков не приходилось.

Для основной же массы солдат, проходивших обучение на полигоне Графенвёр и вообще не владевших английским, языковая подготовка ограничивалась тем, что им вдалбливали в голову несколько крепких ругательств, которые были приняты у американских солдат, и значение слов «да», «нет» и «о’кей». Кроме того, их обучали также некоторым общеупотребительным командам, использовавшимся в американской армии. На этом возможности лингвистической маскировки бригады и ограничивались.

Еще хуже обстояло дело с оснащением. В первую очередь мне хочется описать трудности, с которыми мы столкнулись в вопросе обеспечения техникой. В скором времени нам стало совершенно ясно, что требуемого количества американских танков мы не получим. Забегая вперед, сразу скажу, что накануне начала наступления в нашем распоряжении было всего два танка «Шерман»[260]. Причем один из них сразу же вышел из строя из-за поломки в трансмиссии.

Уже после войны, когда я вычитал в газетах и журналах, что в 150-й танковой бригаде одних только танков «Шерман» насчитывалось свыше пятидесяти единиц, то меня охватила настоящая досада по поводу буйной фантазии журналистов. Пресса буквально с яростью обрушилась на операцию «Гриф», а ее сообщения ничего общего с действительностью не имели. Началась настоящая истерия, которая, как учит история, ни к чему хорошему не приводит и ничего общего с настоящей журналистикой не имеет.

Чтобы заменить недостающие трофейные американские танки, Берлин в лице генерал-инспектора танковых войск выделил нам двенадцать немецких танков «Пантера», и моим людям на полигоне Графенвёр пришлось их маскировать, приваривая вокруг пушек и башен листы железа, чтобы они хоть как-то по силуэту напоминали американские «Шерман». При этом было совершенно ясно, что такая маскировка могла сработать только ночью и то с большого расстояния, а также ввести в заблуждение, пожалуй, лишь совсем юных американских новобранцев.

Кроме того, с различных пунктов сбора трофейного оружия нам прислали десять американских и английских бронированных разведывательных дозорных машин. Однако долго ломать голову над тем, как использовать английские броневики, нам не пришлось — их моторы вышли из строя еще на полигоне. В результате у нас осталось только четыре американских БРДМ, к которым пришлось добавлять немецкие разведывательные машины. Подвижной же состав мотопехотной роты составили два американских и двенадцать немецких бронетранспортеров.

Постепенно по железной дороге нам в Графенвёр доставили тридцать джипов. Я был твердо уверен в том, что наши войска на Западном фронте обладали значительным количеством этих машин. Однако владельцы таких вездеходов, по всей видимости, не желали с ними расставаться и шли на различные ухищрения, чтобы обойти приказ о сдаче машин, в чем позднее мы смогли убедиться и сами. Оставалась еще одна слабая надежда раздобыть требуемое вооружение — в течение двадцати четырех часов до начала наступления самим захватить трофеи на фронте. Это было очень шатким, а потому весьма иллюзорным ожиданием, в котором пребывало и Верховное командование вермахта. Оно считало, что во время наступления немецким войскам удастся захватить технику и склады горюче-смазочных материалов противника.

С грузовыми машинами дело обстояло немногим лучше. В общей сложности нам передали не более пятнадцати американских грузовиков, и их пришлось дополнять немецкими марки «Форд», которые мы перекрасили в зеленый цвет, как это было принято в американской армии.