Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945

От такой самоуверенности у меня чуть было не отвисла челюсть, но я виду не подал и стал слушать лейтенанта Н. дальше. Он предложил переодеть в неприятельскую униформу только тех солдат, которые отлично владели английским языком, с тем чтобы они сыграли роль конвоиров колонны военнопленных. Таких колонн должно было быть несколько, и им предстояло проследовать прямо до Парижа, где в обговоренном месте они бы встретились. В составе колонн проследовали бы и немецкие танки под видом трофеев, которые якобы надлежало продемонстрировать главной ставке союзников.

Мне с трудом удалось остановить словесный поток лейтенанта, приводившего все новые и новые подробности своего плана. Несмотря на все безумие подобной ситуации, слушать молодого офицера все же было интересно. Его буйная фантазия, с которой он отвечал на мои возражения, просто удивляла и в некотором смысле даже радовала.

— Я сам неплохо знаю Париж и часто сиживал в кафе «Дэ ля Пэ», — заметил я.

В конце концов мне удалось его выпроводить, предложив проработать свой план до мельчайших подробностей.

— Мы с вами обязательно еще поговорим обо всем, а пока попрошу вас соблюдать строжайшую тайну, — заметил я на прощание.

Позже мне стало известно, что он так и не смог хранить молчание. Служба контрразведки союзников в течение нескольких недель наблюдала за кафе «Дэ ля Пэ», которое было упомянуто мною в нашем разговоре, рассматривая его как некий таинственный сборный пункт. Естественно, тогда в разговоре с лейтенантом я и предположить не мог, какие далекоидущие последствия будут иметь мои слова и что этот слух дойдет до главной ставки Эйзенхауэра. Кто бы мог подумать, что противник воспримет эту шутку настолько серьезно, что немедленно начнет принимать контрмеры! Выражаясь образно, можно сказать, что подобный слух походил на маленький камушек, брошенный в спокойные воды озера. Причем вызванные его падением небольшие волны, расходясь кругами по воде, стали безудержно уходить все дальше и дальше.

Для того чтобы получить более полную поддержку в решении вопросов оснащения моих частей и прояснении некоторых тактических вопросов будущей операции, еще в ноябре 1944 года я побывал на Западном фронте. В штаб-квартире главнокомандующего войсками Западного фронта фельдмаршала Рундштедта[262] в Цигенхайне[263] у меня состоялся разговор с начальником его штаба и штабным офицером оперативного управления Генерального штаба. Мне не приходилось ожидать, что здесь воспримут проводимую мной операцию с особым восторгом, ведь мероприятие «Гриф» планировалось осуществить в рамках наступления, которое у главнокомандующего западными войсками одобрения не получило. По моим сведениям, он высказывался за проведение наступательной операции меньшего масштаба в районе Аахена.

Тем не менее мне предоставили весьма полезную информацию о положении на фронте и о действовавших против нас соединениях противника. В свою очередь, рассчитывая на ценные советы, я изложил одобренный штабом оперативного руководства вермахта план операции «Гриф». Однако мой расчет не оправдался — господа не захотели даже вникнуть в него. Получив от них заверение, что они еще раз продублируют приказ о незамедлительной передаче в наше распоряжение всех трофеев, я поехал дальше.

Во время этой поездки мне довелось побывать и в штаб-квартире фельдмаршала Моделя, которому было поручено осуществление предстоявшего наступления. Там я застал только начальника штаба генерала Кребса[264], который в поте лица трудился над приготовлениями к будущему сражению. У меня создалось впечатление, что данный человек действительно верил в полный успех этого мероприятия, и мне вспомнились слова Адольфа Гитлера, произнесенные им, когда он излагал мне свои планы: «Скорцени, это будет битва, которая решит исход войны».

Складывалось ощущение, будто бы генерал Кребс лично слышал слова фюрера и полностью проникся ими. От него я также получил вполне серьезные заверения о готовности оказать помощь и поддержку нашим действиям. Генерал полностью одобрил способ проведения нашей операции и подбросил несколько новых мыслей относительно осуществления небольших акций силами истребительной части СС «Юго-Запад» незадолго до начала наступления.

Мы тоже думали о целесообразности нападения на трубопроводы с горючим, являвшиеся жизненными артериями полностью моторизованных американских армий. Эти трубопроводы, один из которых начинался в Булони, а другой в Гавре, шли от этих французских портовых городов напрямую по суше и заканчивались недалеко от линии фронта. Они являлись настоящим шедевром американских инженеров.

Мы хотели в срочном порядке сколотить небольшие диверсионные группы, с тем чтобы за несколько дней до начала наступления выбросить их с парашютами над территорией Франции и попытаться взорвать важные трубопроводы с горючим. Время поджимало, и у нас не было больше возможности заниматься тщательным отбором исполнителей — французов, желавших плечом к плечу сражаться вместе с немцами, становилось все меньше и меньше.