Секретная командировка

– Если исходить из остатков пищи в желудке, то смерть наступила… хм… за стопроцентную точность не ручаюсь, по опыту знаю, то вскоре после приема пищи. Прожевано, но не переварено. Скажем так – от пяти до двадцати минут. Переваривание – процесс индивидуальный у каждого организма. А время смерти – если бы знать температуру воздуха, сказал бы точнее, а так – вчера вечером, либо сегодня ночью, от пятнадцати до десяти часов.

– Спасибо, – поблагодарил я доктора, озадаченный такими открытиями.

– А про характер раневого канала не хотите узнать?

– Хочу.

– Так вот, молодой человек, характер канала очень странный. Пробита лобная кость. Такое впечатление, что стреляли сверху вниз.

– То есть, в тот момент, когда он сидел?

– Возможно, что он в этот момент лежал. Хотя, – задумался доктор. – В этом случае раневой канал был бы иной. Нет, он сидел. И, судя по всему, не ожидал нападения. Почему так – долго объяснять про остаточную мимику, мышцы. Поверьте моему опыту.

– Верю, – кивнул я, не усомнившись в компетентности патологоанатома ни на секунду. – Возможно, что его убил хороший знакомый.

– Ну, тут уже я не знаю. Хороший знакомый, внезапное нападение. Это уж вы сами ищите.

Глава 16. Ищите женщину…

Из морга я вышел к реке, чтобы немного подумать. Шел по пустому берегу (Шексна еще остается рекой, а не частью разлившегося Рыбинского водохранилища и Волго-Балта) и тихонечко напевал себе под нос песню из фильма, любимого в детстве[5].

Вслепую пушка лупит,
Наотмашь шашка рубит
И ворон большекрылый
Над битвою кружит,
А пуля знает точно,
Кого она не любит -
Кого она не любит,
В земле сырой лежит.

Консервы и шоколад. За все свое пребывание в Череповце эти продукты не встречались ни разу. Вообще, выпускали ли в Российской империи консервы, тем более тушенку? Вполне возможно. Тогда следы должны вести в Петроград, где находились склады по снабжению армии. Кто-то украл, завез в Череповец партию, Колька о том узнал, решил «скрысятничать». Нет, не верилось. Ни в предательство Николая, ни в возможный завоз в город тушенки. У нас не тот контингент, чтобы покупать такие дорогие продукты, в Питере спрос выше. Где еще могла быть тушенка? Разумеется, в Мурманске, но там англичане с американцами. Уж у этих-то консервы были, читал. Консервы и шоколад – классический набор диверсанта, блин. Стоп. А есть и поближе. Вологда! В Архангельск в 1916–1917 годах союзники завезли огромные партии продовольствия, обмундирования, боеприпасов и оружия, а мы теперь все это добро вывозим. Разумно. Первая мировая скоро закончится, Антанте все это ни к чему, а нашей Красной армии в самый раз будет. Значит, если по железной дороге, то в Вологду, но лучше рекой. От Архангельска по Северной Двине, там река Сухона, город Сокол, железная дорога. До Москвы от Сокола километров пятьсот, до Вологды около тридцати. А, города Сокола пока еще нет, но есть станция Сухона. Теперь-то она в черте города, но это уже несущественно[6].

Значит, если тушенка, то это непременно армия. Точнее, ее тыловое обеспечение. Стало быть, что-то вырисовывается.

Не надо мне пощады,
Не надо мне награды,
А дайте мне винтовку
И дайте мне коня.
А если я погибну,
Пусть красные отряды,
Пусть красные отряды
Отплатят за меня.

Пока я общался с патологоанатомом и гулял, начал сползаться народ. Первыми вернулись те, кого я отправлял на осмотр Колькиной квартиры. Парни постарались утешить плачущую мать, уже узнавшую о смерти сына (городок у нас маленький, плохие новости распространяются быстро), осмотрели обе комнаты, где жил Николай с семьей (у него еще младшая сестра, но той дома не было). Ни спрятанных под постелью царских червонцев, ни бриллиантов не нашли. Простой, даже бедноватый дом. Из продуктов наличествовали лишь пайковая «шрапнель», да мука. В стеклянной банке – чай. Богатство по нынешним временам, но недавно у одного гражданина было изъято целых четыре пуда, так что его пустили на «усиление» пайка.

Конечно, можно предположить, что у Николая есть где-то потайной «схрон», что он не делится украденными продуктами даже с близкими, но это уже чересчур.

Позже явились те, кого я отправлял на осмотр места преступления. В кабинет ввалились довольные, но сесть без моего разрешения не решились. Кажется, сумел научить ребят тому, что демократия хороша в другом месте, а не у нас.

– Для начала, – обвел я парней командирским взором, – расскажите, имеются ли у нас свидетели?

Свидетелей у нас не имелось. По ночам народ предпочитает спать, а не керосин жечь, и электричества на окраине нет. Только один дядька, ходивший до ветру, сообщил, что слышал какие-то звуки, словно бричка на рессорах. Что ж, уже хорошо.

– Что у нас по осмотру места преступления?