секретная музыка

Болот стигийских, тихо умирая.

Я жизнь веду на берегах Коцита,

Она горька и коченеют жилы,

Но в небесах сиянье антрацита

Мое лицо лазурью осветило.

Мессала

Мессала. Ты летишь по блеющим волнам,

Петропольская ночь насквозь озарена

Зияньем колтуна обратной Береники.

И пьяных мертвецов перерывают клики

Злой хохот эвменид — ты слышишь на реке

Как крепнет голос их в предутренней тоске,

В летейской черноте. В болотистом Аиде

Я жертвы принесу мерцающей Киприде,

Чтобы вела тебя, как некогда блесной

За равнобедренной и пылкою весной,

Прелестниц разводя на пылкости напрасны,

В плену измены той, что отравит соблазны,

Златые времена! Скрипящая кровать

Томимой Делии, где некогда страдать,

Прогулки с Цербером, приемы Персефоны,

На небе чудные рублевские плафоны,

На стогнах городских архангелов посты

И через Стикс ночной понтовые мосты —

Я Лету пью со льдом, но не забыть такое!..

Пусть жилы боевой биение тугое

Среди иных стремнин, куда я так попал, —

Суровый славянин, в гробу я вас видал, —

Пробудит Миноса дворцовые угодья,

Что возле Гатчины, в летейски половодья

Там Делия жила и мучила свирель,

Пытаясь превозмочь доставшую капель.

Там мох благоухал и ели трепетали,

Я за базаром не следил — и мне внимали,

И нас последний круг к последней вел черте,

И мы там шли, как бы гуляя в пустоте;

Невидимые за стигическим порогом,

Мы шли за Делией к Эребовым отрогам,

Вращалося одно веретено,

Которое дает что было не дано;

Вот Приапеи край, вот острова святые,

Гляди, сокочут ли развратницы младые, —

И улиц майских лен снует заподлицо!

И Коцита дуга нам целится в лицо!

Мне виден зоркий мир, и я готов стараться —

Уж Ицпта в шлепанцах летит! власы струятся

По воздуху, в дверях задумчивый супруг

Вкушает отходной оторванный досуг,

И зацветает лавр и киннамона лозы,

У Флегетона мирт, на Ахеронте розы…

Увы! теперь Аид не тот, что был вчера.

Так призрачны пустые вечера,

Что на земли прочней, чем время и природа,

Лишь город твой, откуда нет исхода.

Кариатиды

И вот опять прекрасное забытьé,

Приходит время слегка поддать,

Дабы портвейном скрасить небытие

И жизнь прогулкою оправдать.

Соблюдена секунда: лист облетел

Вокруг прозрачного парка, и

Как будто отпечатался в пустоте.

Над звонкой синью свели мосты.

Из-под тяжелых полузакрытых век

Печаль холодных кариатид

Следит пустого солнца ночной разбег

Не в силах жить и сойти в Аид.

Старик

Но еще остается сентябрь.

И за желтыми листьями

Растворяется изморось, дабы

Что-то было поистине.

Неизвестный старик дрожит,

И кому он может сказать,

Что пока не пройдут дожди

Наблюдается благодать.

Что еще прекрасней горения

Синевы, над волной поилицы

Ветра стýженого мучения

Пустота на странице илистой.

Что другие дела забыла

И без удержу ставит полость

Старой лиры волнуя жилы

Будто мертвого тела голос.

Новая дурацкая песенка

Я теперь уже всё понимаю,

У меня ничего не болит.

Отчего же, скажи, так страдаю,

Сей похабный мотивчик свистя?

Не найти золотого орешка,

Я уже ничего не хочу.

Посиди со мной, крошка, немножко,

А не то будет плохо врачу.

Человек очень трезвый, несчастный,

Почитая немую печаль,

Я слежу за всем безучастно.

Сверху падают чайки, крича.

Адаптированный Гораций

1.

Так рябины вкус и забора цвет

Пустоты повторяют родной привет,

Что здесь будем жить, дамши ей обет

Как на семь ответ,

Замерзая, листва шелестит, летит

Монах в переулок, за ним скорей,

Там озноб-загрей ледяных кровей,

Загрустил дружок,

Захлебнулся в сини желтый поток,

И вокруг сырой дровяной мешок,

Я ловлю этот воздух усталым ртом,

Вот и всё, глотнем-

Ка еще, задохнув выпрямляюща,

Это мы в Коломне, горит звезда,

Это просто осень, которая навсегда,

Это ты, спеша,

В переулке осталась одна, шуршит

Чистый шиферный дождь, не заглушить,

Ведь пустая ночь на дворе стоит

С десяти до пяти.

2.

Калитку крепче свою запри,

Никто не войдет и не выйдет, знать,

Покуда идем, дружок, листать

Свинцовую благодать.

Алкоголик худой, возвращайся домой,

За углом трамвай говорит зарывай,

Незнакомый канал закрывает пенал,

Наступает покой.

Как вчера, повсюду тихая ночь,

Трет мозоль, и тепло от легкой тоски.

Мимо улиц косых мы пройдем, не прочь

Растянуть глотки.

Позади хуета, впереди пустота,

Но пока что тепло мы давай еще

Выпьем, что ли, сердца согреть, а потом

Выпьем, что ли, еще.

3.

Не печалься, что кончилось вчера

Время молодости золотое, увы.

Но живи как те, чья стопа легка,

Чьи шаги тверды.

Поверни, баржá, не шурша,

Сонный Бахус лозы, в жерло

Шеи длинной ввинтясь, обернись

Крови черной струей!

Так пора приходит, и ты готов,

И на новый голос не нужно слов.

Ты давай свети, моя звезда,

Как сияла всегда.

Две бутылки бордо, одну

За другой, успеваю я до.

И густой покой темноты тугой

Наступает легко.

Последние круги Летнего сада

Воскресною прогулкой у залива,

Над гладью взоры возведя лениво,

Я жуткие знамения увидел.

Волну отъяв небесного прилива

Крутилося веретено лазури

И утка синевы сучила нити.

Мой друг упал из рук киндзмараули,

А разум проникал прямые сходства:

Чего века, я понял, ожидали

Произвело в итоге вычитанье

И ничего в остатке не осталось.

Земля и небо были неспокойны.

На набережной парусиной ветер

Трещал, я чайку мертвую увидел

У волнолома, садилось солнце.

Вода как будто что-то отражала,

Но роль свою забыла, и журчанье